— Зачем ты платила ему за развод? — спросила Мередит, припоминая слухи и рассказы Евы о неописуемом поведении ее второго мужа. — У тебя было имя, солидное положение, он был полным ничтожеством, пил, бил тебя, изменял, не работал…

— Правда, — серьезно подтвердила Ева. — Но в суде я не могла ничего сказать, потому что он знал кое-что обо мне.

Солнце закрыла туча, в комнате потемнело, похолодало. В ушах Мередит прозвучал мрачный голос Эллиота: «Вы еще пожалеете…» Она содрогнулась. Явившийся призрак стоял у нее за плечом. Глубоко в душе она знала, что на следующий вопрос получит ужасный ответ, которого слышать не хочет, но должна услышать.

— Что знал, Ева?

— Что я застрелила Майка. Хьюго каким-то образом догадался и предупредил, что, если я хочу вываляться в грязи, он с радостью поможет. В конце концов, устав от меня, устав меня мучить, он забрал деньги и ушел. Оставил меня без гроша. Хотя я так радовалась его исчезновению…

— А я думала, какой-то наркоман… — прошептала Мередит.

— Да нет! — Ева села, спустила ноги на пол, даже оживилась. — Вовсе нет. Понимаешь, я хотела, чтобы Майк вернулся к нам с Сарой. Он все твердил, что надо подумать, я надеялась на счастливый исход. В тот вечер мы пришли к нему в квартиру, выпили, и тогда он сказал… он сказал… — недоверчиво повторяла Ева, — что подумал и не вернется. Никогда. Мерри, он нашел другую! Она была ему дороже нас с Сарой!

Мередит крепко зажмурилась. В голове билась боль. Перед глазами газетными шапками плыли строчки последнего письма Майка.

«Мерри, я не знаю, что делать, только хочу найти правильное решение. Знаешь, я больше не люблю Еву, но у нас есть ребенок. Ради Сары надо еще раз попробовать. Хотя я вряд ли смогу вновь стоять в стороне, глядя, как Ева играет напропалую, а она точно будет играть, зная, что я надежно заперт в стойле. Честно сказать, даже не понимаю, зачем пишу тебе после тех планов, которые мы с тобой строили. Прошу тебя, милая, потерпи, постарайся понять. Вскоре я все улажу так или иначе…»

Уладил, подумал, решил, выбрал ее, Мередит. И это привело его к смерти.

— У меня в сумочке был пистолетик, — рассказывала Ева певучим звонким голосом, как читающий стихи ребенок. — Перед нашим приездом было несколько нападений на женщин, поэтому Майк купил мне дурацкий игрушечный пистолет. Тогда мы еще жили вместе. Видно, он о нем совсем позабыл. Я жутко разозлилась, выхватила его, прицелилась. Майк сказал, очень глупо, я все равно не выстрелю. Но я выстрелила, просто чтобы ему показать. Просто чтоб показать, что нельзя меня вот так бросить! — Ева возмущенно повысила тон, лицо стало яростным, злобным, губы задрожали, глаза засверкали. — Он упал замертво. Очень странно. То есть я ведь не метко стреляю. Я не виновата. Несчастная случайность. Меня никто не видел, я пришла с Майком, у него были свои ключи. Поэтому я вымыла стаканы, убрала бутылку, вытерла пистолет, выскочила на улицу, бросила его в мусорный бак.

Она вздохнула.

— До чего противные люди! Занимались бы своими делами… Откуда я знала, что маленький дурачок явится к своему дяде, швейцару, за деньгами, начнет шарить в мусорных баках, отыскивая что-нибудь на продажу? В конце концов, в тюрьме ему лучше, потому что он принимал наркотики, воровал и всякое такое. Не имеет значения, что его обвинили в убийстве.

— Ты чай не выпила, Ева, — без всякого выражения заметила Мередит.

— Выпью, — спокойно ответила Ева, взяв чашку.

Мередит тяжело сглотнула.

— Ты много пережила за последнее время. Я сейчас позвоню Питеру Расселу, попрошу приехать, дать тебе успокоительное.

Ева обдумала предложение.

— Правильно, милый Питер знает, что надо дать. Я плохо сплю. Очень устала. Хочу заснуть.

Мередит тихо закрыла за собой дверь. Эллиот стоял в ожидании в дверях своей комнаты, скрестив на груди руки.

— Я вас предупреждал, — тихонько сказал он. — А вы не послушались. А я вам говорил.

— Вы все знали, — задохнулась Мередит и с трудом продолжила: — Знали, что она убила Майка…

Эллиот вздернул до ушей тощие плечи.

— Конечно. Снимал фильм в то время. Однажды вечером всем вам об этом рассказывал. Ева ко мне пришла после убийства. Что-то бормотала, а когда я ее успокоил, то понял, что, если она сумеет взять себя в руки, никто ничего не сможет доказать. К тому времени она уже сообразила, что надо вымыть стаканы, бутылку, избавиться от пистолета. Об оставшихся в квартире Майка отпечатках можно было не беспокоиться — ведь они еще были женаты. — Эллиот нахмурился. — Ева в самом деле не верила, что он готов на развод. Ей было очень тяжело.

— Каждому было бы тяжело, — угрюмо согласилась Мередит.

— Если бы вы сейчас не вмешались, — горестно заключил Эллиот, — сидели бы тихо, не поднимали шума, мы бы снова выбрались. Но не тут-то было. — И, не дожидаясь ответа, сокрушенно добавил: — Очень жалко. Хуже того — глупо. По-настоящему глупо. — Он повернулся, зашел в комнату, закрыл за собой дверь.

* * *

После звонка Мередит Питер Рассел выехал из бамфордской больницы, обещав поспешить и приехать минут через двадцать. Казалось, она целую вечность сидела в гостиной, глядя на портрет Евы, видя не Еву, а кого-то другого, незваного, кто стоял там невидимо, но ощутимо. Прошлась по комнате, стараясь прогнать ощущение, но призрак неотступно следовал за ней, поэтому она, в конце концов, села на диван, не сводя глаз с портрета, представляя, как Филип Лорример швыряет в него лампу в ярости, горе, отчаянии.

Конечно, когда уйдут нестерпимые мысли, станет еще хуже. Придет чувство вины. Вновь вернется.

Она с облегчением услышала вой охранной системы, вскочила, бросилась к двери, опережая Лючию, заверив ее на бегу:

— Все в порядке, доктор Рассел приехал. Я вызвала его по телефону к мисс Оуэнс на всякий случай.

— Не нужен ей никакой врач, — мрачно сказала Лючия. — Я сама позаботилась. — И пошла обратно на кухню, выражая каждым своим движением негодование.

— Что случилось? — выдохнул Рассел, протиснувшись мимо Мередит в коридор.

Она молча кивнула в сторону гостиной, решительно постаравшись взять себя в руки, и, когда они прошли туда, прямо сказала:

— Поднимитесь наверх к Еве. Она… очень расстроена. И побудьте, пожалуйста, здесь какое-то время… — Мередит замолчала, встряхнула темными волосами, стойко выдержала любопытный враждебный взгляд, — до приезда полиции.

Рассел вздрогнул.

— Из-за Лорримера? — уточнил он изменившимся голосом, и Мередит догадалась, что он сразу подумал о Саре.

— Да. Он пытался Сару шантажировать. Угрожал ей. Ева изо всех сил старалась выдать ее за Лейзенби. Сама отчаянно хотела уехать в Штаты, сыграть дурацкую роль в мыльной опере. По-моему, она чувствовала вину перед Сарой, которую действительно любит. Ведь она ее мать… — Мередит замолчала. В конце концов, о чем говорить? Ничто не оправдывает убийство. Хладнокровное, старательно продуманное и спланированное убийство. В отличие от инстинктивного, вынужденного убийства несчастного слабого старика.