— Прости меня.

Наверное, это было ошибкой признавать ребёнка внутри себя за несколько часов до того, как я собиралась… избавиться от него. Но, именно в ту ночь, в моей голове сработал тумблер, превративший абстрактную беременность в живого человека. После этого меня ещё долго полоскало над унитазом, словно даже собственному телу было противно иметь дело со мной.

И в то же время я понимала, что ни за что не пожелала бы своему ребёнку такой судьбы: жить в студенческом общежитии, среди вечно пьяных студентов, потрескавшегося кафеля и общих туалетов. Да и сам ребёнок заслуживал любящих и счастливых родителей, а не запутавшуюся и испуганную меня. Поэтому всё было… правильно.

После вылазки из комнаты у меня таки получилось уснуть.

С утра в комнате было холодно, натягивая на себя шерстяные носки и стараясь избегать сочувствующих взглядов девчонок, я готовилась встречать этот день во всеоружии. И вроде бы всё было как всегда: умывальник с вечно холодной водой, привычный мятный вкус пасты, шумные разговоры других студентов… Я специально не спешила никуда, давая Свете и Наде собраться и уйти на пары — сил на их ободряющие разговоры у меня не было. На улицу я выходила одна, закидывая на плечо рюкзак и застёгивая ветровку до упора. Не смотря по сторонам, я старательно обходила лужи, скопившиеся за дождливую ночь.

У выхода с территории общежития неожиданно наткнулась на преграду. Не поднимая головы, я сначала увидела чьи-то начищенные до блеска туфли, крайне инородно смотревшиеся среди грязи вокруг. Некто не торопился уходить с моего пути, сделав вместе со мной шаг влево, шаг вправо… Я резко вскинула голову и наткнулась на безумный взгляд Ключевского Игоря Валерьевича. У меня даже мурашки по коже пошли от того количества эмоций, что можно было прочесть на его лице: волнение, испуг, злость, негодование и… облегчение.

— Я так боялся не успеть.

***

И опять мы сидели в его машине. Игорь порывался отвезти нас куда-нибудь перекусить, но я категорически отказалась, обосновав это тем, что опаздываю. Правда, куда именно, предпочла не разглашать, но, как оказалось, он и без этого всё знал.

— Почему ты мне не сказала, что беременна? — Ключевский был скорее расстроен, чем зол, и это меня смущало. Лучше бы он на меня орал, тогда можно было бы смело нахамить в ответ и сбежать. А так… приходилось разговаривать, едва удерживая эмоции под контролем.

Я не ответила, уставившись пустым взором в приборную панель. Сидеть рядом с ним было непросто, меня буквально разрывало от противоречивых чувств, здесь было всё: злость вперемешку с разочарованием, всепоглощающее чувство одиночества и печаль по чему-то несбывшемуся, вина, топившая меня с головой, и неуместная надежда на то, что раз Игорь приехал, то и все проблемы каким-то чудом разрешатся. 

Что я могла ответить на поставленный вопрос? Обиделась? Испугалась? Запаниковала? Решила быть гордой? Даже я понимала, какой это был детский лепет, особенно если учитывать то, что стояло на другой чаше весов.

Из размышлений меня выбило слово «аборт». Широко распахнув глаза, посмотрела на Игоря, он говорил что-то ещё, но слова упорно не желали приобретать смысл.

Уловив мою обескураженность, он просяще, но настойчиво повторил: 

— Не делай этого.

Не в силах понять, что именно от меня хотят, я спросила первое, что пришло на ум:

— Откуда ты узнал?

Ключевский провёл рукой по щетине на подбородке.

— Сегодня с утра мы с Региной должны были вылетать в командировку, но она очень удивилась, что мои планы никак не изменились после вчерашней встречи. Я был слегка озадачен тем, что с ними вообще что-то должно было случиться. Собственно, Ри и взяла на себя миссию просветить меня, не забыв окрестить идиотом.

— С последним не поспоришь, — мстительно заметила я.

В том, что Морозова рано или поздно сдаст меня своему дружку, сомневаться не приходилось. Всё, как всегда, сводилось к нюансам. В данном случае к вопросу: «Когда?»

— Возможно, — покорно согласился он. — Из аэропорта рванул прямо в ваш университет, решил, что с утра тебя будет легче поймать там. Но вместо этого наткнулся на двух занимательных девушек, одна из которых на вопросы об Олесе Бодровой обозвала меня мудаком, а вторая, бледнея и краснея, пояснила, что у тебя сегодня… поход к врачу и что лучше бы мне поторопиться, пока не стало поздно. На телефонные звонки ты не отвечала, следовательно, оставался последний шанс повстречать тебя здесь.

Его рассказ оставлял странное послевкусие. То, что Игорю стало не всё равно, теплом отозвалось у меня внутри. Но ведь он излагал лишь факты, за которыми было практически невозможно уловить, как именно он относится к случившемуся.

— Что ты от меня хочешь?

Он опустил голову вниз и почти тут же вновь взглянул на меня, видимо, ища правильные слова, которые упорно не желали находиться. Наверное, первый раз в жизни хвалёное красноречие подвело Игоря Валерьевича. Поэтому в какой-то момент он просто выпалил:

— Давай родим этого ребёнка.

Рассмеялась. Нервно и некрасиво, на грани истерики и безумия.

— Игорь, какое родим?!

— Олесь.

— Нет, ты не понимаешь! Игорь, мне девятнадцать, я учусь в университете, живу общаге и работаю в магазине. Скажи, какой из этих факторов является благоприятным для рождения детей?

— Ты будешь не одна.

— О-о-о да, — закатила я глаза. — У нас появится воскресный папочка, который периодически будет заглядывать в гости и подкидывать деньги.

— Не говори ерунды, — поморщился он. — Я возьму все заботы о тебе и ребёнке на себя.

— Ещё замуж позови, — фыркнула я и испугалась, а вдруг он так и сделает. Его сегодняшняя покладистость буквально выносила мне мозг.

Но он не позвал, и это тоже вышло болезненно, будто я сама не знала, чего хочу. А я и не знала. Меня кидало из стороны в сторону и ни одно сказанное слово не желало приносить успокоения, как если бы внутри меня тикала бомба замедленного действия, которая неизвестно когда должна была рвануть.

— Брак — это ещё не гарантия, — печально усмехнулся Игорь, невольно наводя на мысль о его прошлом. Уж не на это ли мне намекала Регина? — Но я обещаю сделать всё, что в моих силах, для… вас.

— Да как ты не поймёшь, — озлобилась я. — Не нужна мне твоя забота. Я вообще сама всё могу! Просто не сразу, мне время надо… я жить хочу, учиться, работать. А ребёнок… ну куда он мне?!

— Олесь, — уже с гораздо большим нажимом в голосе повторил Ключевский, явно раздосадованный моей реакцией. —  Я понимаю, что у нас с тобой всё вышло… паршиво, не вовремя и бестолково. Но ведь это ребёнок… и он ни в чём не виноват.   

Возразить было сложно, но и согласиться с Игорем я не могла, иначе попросту рисковала быть погребённой под муками совести.