Поможет ли это Фелиции? Милан решил скопировать письмо. Для этого он выбрал один из дешевых листов, на которых его отец делал заметки для своих проповедей, и как можно более мелким шрифтом перенес содержание письма. Затем он вернул документы на прежнее место на столе.

Его взгляд упал на тяжелый ящик рядом со столом. Широкие железные полосы проходили вдоль и поперек темной древесины. Ящик был заперт на три замка, ключи от которых его отец всегда носил с собой. Милан был уверен, что документы, которые точно понадобились бы Фелиции, хранились в этом ящике, но вскрыть его ему вряд ли удастся. Даже если бы Милан не был в столь плачевном положении, ящик был слишком тяжелым, чтобы его можно было унести, да и выглядел так, будто мог бы устоять даже перед ударами топора.

Милан колебался, стоит ли ему продолжать поиск среди бумаг на столе, но месса в октагоне вот-вот должна была подойти к концу. Ему не следует рисковать. Только не в его жалком состоянии, при котором пара шагов превращается в целое путешествие.

Он сложил бумагу, засунул ее в штаны и пополз к выходу. Приоткрыв дверь, он напряженно прислушался. На темной лестничной клетке царила тишина. Милан не мог позволить себе долго колебаться. Он выбрался в коридор, осторожно прикрыл за собой дверь и пополз к лестнице.

Когда он посмотрел вниз на ступеньки, то понял, что попал в беду. Сползти так же, как он поднялся, у него вряд ли получится.

Снизу послышался удар гонга. Месса в октагоне закончилась. Если никто из верующих не захочет поговорить с его отцом, то Нандус может в любой момент открыть дверь, ведущую из храма на лестничную клетку.

Взгляд Милана упал на мраморные перила. В детстве он бесчисленное количество раз съезжал по ним, к ужасу Пьетро и кухарки Луизы, которые всегда боялись, что он может свалиться вниз и сломать себе шею.

С легким скрипом открылась дверь октагона. Милан затаил дыхание. Если отец найдет у него переписанное письмо, то на этот раз бастонадой все не закончится.

– Верховный священник?

Голос женщины не был знаком Милану.

– Верховный священник! Вы должны помочь мне…

Милан подполз ближе. Глубоко внизу, на полу, он увидел тень, которую отбрасывала фигура его отца.

Задыхаясь, Милан подтянулся к полированным перилам. Его руки дрожали от боли и изнеможения. Он оттолкнулся и соскользнул вниз, пока не столкнулся с угловой стойкой перил на первом этаже.

Разговор внизу затих. Тень передвинулась и стала больше. Милан взялся за перила правой рукой, а левой перекинул ногу через перила. Он тут же упал на бок, перевернулся и приземлился на пол ладонями вниз.

– Расскажите все моему сыну Джулиано. Вы найдете его в октагоне, он гасит свечи. Он также сможет сходить с вами к капитану стражи. – В голосе отца звучала усталость.

– Он был там! Я себе его не вообразила.

– В этом я не сомневаюсь. – Нандус мог закрыть дверь перед женщиной в любой момент.

Милан подполз к двери своей комнаты и осторожно потянул ее на себя. К счастью, петли не заскрипели.

Теперь он услышал шаги.

– Мой сын поможет вам.

Нандус был на лестнице!

Милан закрыл за собой дверь. Всего три шага до кровати. Он полз изо всех сил, как будто за ним по пятам гнался Туманный волк. Шаги затихли перед дверью. Теперь от отца его отделял лишь дюйм дубовой древесины.

Милан услышал тихий металлический щелчок, когда отцовский перстень-печатка прикоснулся к дверной ручке.

ДАЛИЯ, ПАЛАЦЦО ТОРМЕНО, ПОСЛЕ ВЕЧЕРНЕЙ МЕССЫ, 3-Й ДЕНЬ МЕСЯЦА ЖАРЫ В ГОД ВТОРОГО ВОСХОЖДЕНИЯ САСМИРЫ НА ПРЕСТОЛ

– Верховный священник!

Нандус собрал остатки самообладания. Он слишком хорошо знал Марию Аполиту. Она была родом из семьи Канали, которая после падения Арборы постепенно восстанавливала свою власть. На протяжении десятилетий имя Канали пользовалось дурной славой на Цилии. Они отступили в империю и накопили там целое состояние, достаточное для того, чтобы многие забыли, что именно один из Канали доставил корабль с зараженным чумой шелком в порт процветающей Арборы.

Ее семья выделила большие суммы для предстоящего похода, и Нандус знал о договоренностях, согласно которым Канали пришли бы к власти в потерянном Туаре, единственном портовом городе, находившемся в руках повстанцев. Как только герцогов Швертвальда оттеснят в море, Канали вернутся на Цилию. Такая перспектива абсолютно не нравилась Нандусу. Он был твердо убежден в том, что эта семейка была ответственной по меньшей мере за три неудачных покушения на его жизнь за последние два десятилетия. Они ненавидели его лично и его семью, потому что его отец сжег Арбору и в письменном виде сообщил потомкам о том, какую роль сыграл торговец Маттео Канали в этой трагедии.

Нандус снял руку с ручки двери, шагнул к лестнице и посмотрел на пышную даму с выпирающей из корсета грудью.

– Разве мой сын Джулиано не может вам помочь?

– Пожалуйста, верховный священник. Мой муж сильно переживает. Он думает, что Человек-ворон также проник и в нашу контору. Вы должны пойти со мной!

Нандус вздохнул. Он был убежден, что она только притворялась, что верит в Человека-ворона, но игнорировать ее он попросту не мог. Для этого Мария была слишком влиятельной дамой.

– Моему сыну плохо. Пожалуйста, позвольте мне проверить, как он себя чувствует, затем я сопровожу вас.

– Я подожду.

Ему не понравился самодовольный тон Марии Аполиты. Раздраженный, он снова схватился за ручку двери и вошел в комнату Милана. В воздухе стоял запах пота. Нандус взволнованно наклонился над кроватью сына и потрогал его лоб.

– У тебя температура.

– Нет! – вызывающе зарычал на него Милан. – Мне больно.

Нандус откинул покрывало в сторону. Его сын лежал в постели в рубашке и брюках. Все было пропитано потом.

– Тебе нужно раздеться. Давай я тебе помогу.

– Мне не нужна помощь!

Не обращая внимания на протест Милана, Нандус сбросил одеяло с кровати, вцепился в штаны Милана и стянул их с него.

– Я пришлю Пьетро, чтобы он обмыл тебя прохладной родниковой водой.

Он положил брюки рядом с модными сапогами, которыми так гордился его сын. Черные, со светло-коричневыми отворотами и тисненым мечом. Такое щегольство было свойственно зажравшимся сыновьям торговцев, но не Тормено, который однажды должен был стать верховным священником.

Тем временем Милан самостоятельно снял рубашку и повернулся на бок, как будто стыдясь своей наготы. Нандус ничего не сказал по этому поводу. Он посмотрел на опухшие ноги сына. От ударов кнутом они приобрели синевато-зеленый оттенок. Суставы были почти в два раза толще, чем обычно. Он верил, что Милану все еще было очень больно.

– Попросить, чтобы тебе принесли магический шар?