— С фига ли баня сгорела? — удивился я, впрочем, продолжая облизывать взглядом прекрасного призрака, — Ты не женщина и не мужчина, а советский человек. Человек-сосед, да. Неосапиант. Но к межполовым отношениям не пригодна по причине отсутствия пола, а пола у тебя нет по причине отсутствия организма. Так что я тебя воспринимаю как чистый разум, которого некий больной разум настропалил принять такую голую форму. Такие вот дела.

Юлька ничего не ответила, продолжая заниматься своим благоугодным делом. Не став ей говорить, что, убрав заросли, она забыла под ними нарисовать нужную гениталию, я, помахав ей ручкой, свалил на лекции. Впечатлить меня трехмерной проекцией женского тела… и после всего, что я уже видел, хоть и не в этой жизни? Пф! Я видел больше обнаженки, чем не просто любой житель этой планеты, но и все его предки вплоть до момента, когда они выползли на сушу! И это так, лишь цветочки!

Получилось догнать Пашу и Диму, топающих на занятия. Морды что у одного, что у другого были необычайно одухотворенные, от чего я решил, что пацаны задумали какую-то тупость. Угадал, что и говорить.

— Мы решили…, — прямо таким благородно-жертвенным тоном ляпнул Салиновский под кивки рыжего, — Что к Янлинь больше не пойдем! Так ей сегодня и скажем! Она просила, чтобы заранее.

— Два дебила — это сила, — уведомил я тут же возмущенно задышавших парней, — Свежо питание — но серится с трудом. Уловили?

— Поясните свою позицию, товарищ Изотов! — напыжился Салиновский, явно не настолько раненый моими подозрениями, как уже красный и почти дымящийся рыжий.

— Первое, — показал я парням один палец, — С чего вы решили, что кого-то себе найдете? Вы с Коморской. Это почти приговор. Второе — подумайте, как будете выглядеть и как будете себя чувствовать, когда приползете к нашей милашке снова? Украдкой, втайне от товарища… А вы приползете. Почему? Потому что у Салиновского вообще нет опыта нормальных отношений с девушками, а есть только очарование его альтер-эго. Он не знает, что в нормальных отношениях у людей до постели месяцы могут пройти. Про тебя, Дим, не знаю, но раз ты на это подписался…

— Ну…, — загнусавил потерявший гневный окрас метатель лучей.

— Ясно, девственником был, — безжалостно припечатал его я, — Не страдайте фигней, товарищи студенты. Ищите себе бабу! Кто ищет — тот всегда найдет! А вот когда найдете, когда будете уверены, вот тогда и ага. А так просто обделаетесь на ровном месте, девочку нашу огорчите и себя шакалами последними чувствовать будете. Про Салиновского вообще молчу…

— А чего я-то?! — взбрыкнул блондин.

— Ты с недотраха лаврушку зажуешь, отымеешь девок сколько сможешь, потом тебя к стенке приставят, а я как обосранный ходить буду, — зло отчитал я бывшего соседа, — Столько усилий и коту под хвост, Паша! Поэтому не сочиняй себе проблем на ровном месте!

Да уж, служить сейчас голосом разума не моё призвание. Не нравится мне такое. Хочу Янлинь только себе, естественное такое мужское желание. Она красивая. И умная. Очень умная. А еще тщательно скрывает свои эмоции, лишь на волосок их мне демонстрируя, что я считаю собственным достижением. Но в целом картина не меняется. Юная миниатюрная китаянка нуждается в сексе, любит его как собака мясо, но старается абстрагироваться от своих партнеров. Тем не менее, ей не нравится, когда те маются дурью. Странный у меня круг знакомых. Да и вся жизнь.

На лекциях и семинарах теперь было труднее чем раньше, приходилось постоянно за собой следить. Только сосредоточенность, только преподаваемый материал! Стоит хоть чуть-чуть отпустить мысли в свободное плаванье, как товарищи педагоги тут же начинают дёргаться и беситься. Усаживался я теперь на самые дальние места в аудиториях, в зоне минимальной видимости для студентов, но вот с лекторами и преподами ведущими семинары ничего нельзя было сделать. Они меня видели, а значит, как только я начинал думать о чем-то своем, отпуская на волю подсознание, попадали в «сцепку» с моей экспатией, начиная «наслаждаться» проецируемыми страхами. КАПНИМ уже не спасал.

По головке за это не гладили. Я, впрочем, особо не жаловался, даже когда меня начали таскать в качестве наглядного пособия другим первым курсам и школярам. С одной стороны, такая пугательная способность друзей вообще не прибавляет, с другой — все общественные активисты, вроде той же Галкиной, шарахаются от меня как черт от ладана, не желая бледного мальчика Витю ни в участниках, ни в зрителях, ни на картошку, ни на субботник. А вот это уже классно! Научиться не распускать мысли стаей бешеных хаски, но делать вид, что не умеешь — и жизнь наладится!

— Армединов, Катаринов, Самахин, Изотов! После пары в деканат зайдите! — звонко вякнула слабопричесанная голова какого-то студента, тут же скрываясь от хмурого взора лекторши.

Ну вот, кажется, накаркал.

— Каждый из неосапиантов проникается мыслью, что он что-то большее, чем простой человек, — тем временем сухо и строго начала лекцию женщина, рассматривая аудиторию как малолетних преступников, — Это огромная и неприятная ошибка, которую мы с вами сейчас рассмотрим детально. Проработаем. Исправим. Сейчас вы, слушая моё утверждение, внутренне не принимаете его, так как оно противоречит логике, не так ли? Многие из вас, находящихся здесь, имеют способности, позволяющие сделать немыслимое с точки зрения обычного homosapiens, но вот вам вопрос, товарищи студенты — вы от них отличаетесь? Я вам отвечу — безусловно!

Противоречие вызвало шепотки в большом зале, тут же прерванные лекторшей.

— Но! — выдала она довольно громкий окрик, тут же погасивший блуждания юных умов, — Мы в Советском Союзе растим себе на смену не простых людей, а советских граждан! Наша Родина велика. Наше государство настолько велико и сильно, что для него нет никакой разницы между вами и обычным человеком, но при этом, только у государства есть ресурсы и возможности помочь вам реализовать собственный потенциал! Свои возможности и способности! Поднимите руки те, кто читал биографию Леона Самсонова!

Рук почти не воспряло, что лекторшу не удивило. Она тут же вкратце рассказала историю этого товарища, оказавшегося… и вот тут-то было интересно. Самсонов был «диким» адаптантом, сдавшемся властям аж в 15 лет. Каким образом к нему попал артефакт, было неизвестно, но у Леона определили