Тень тревоги, набежавшая на лицо Ланкастера, остановила дальнейшие объяснения Харта.

– Что? Ей угрожает опасность? – спросил Ланкастер.

– Я не могу быть уверен, что с ней все хорошо, – ответил Харт.

– Вы не уверены?

– Мне кажется, вы чего-то недоговариваете, Ланкастер. Скажите мне, или я силой заставлю вас сказать это, вы понимаете?

– Вы думаете, я не вижу это по вашим глазам? Так вы хотите взять реванш? – Он отбросил руку Харта в сторону. – Она всего лишь молодая женщина. И она не хотела обидеть вас.

– Она не…

– Она была в отчаянии. Испугана. Неужели вы не видели это?

– Я… – Ну конечно, он видел эти проблески страха в ее глазах, но она ничего не объяснила ему. А он не заставил ее объяснить. Почему? Потому что он хотел притвориться, что она ничего не значит для него. – Расскажите мне. – Он запинался на каждом слове, но все же выговорил их. – Пожалуйста.

– Если вы найдете ее – хотя я не знаю, где ее искать, – мне требуется ваше слово, слово джентльмена, что вы не обидите ее и это не нанесет ей вреда.

– Даю вам слово. – Харт произнес это не задумываясь, хотя, конечно, он хотел реванша. Однако Ланкастер не спешил, придирчиво вглядываясь в его черты.

– Хорошо. Я верю вам. И я беспокоюсь. Так случилось…

– Что?

– Она однажды пришла ко мне на рассвете. И сказала, что ей нужна помощь.

Страх объял его грудь. Когда он достиг сердца, Харт почувствовал боль и обиду. Почему она не пришла к нему?

– А что случилось?

– Какой-то мужчина преследовал ее и нашел в Лондоне. Мужчина из ее прошлого.

Харт покачал головой, но Ланкастер заговорил снова, он не знал, что никаких мужчин не было в ее прошлой жизни.

– Он был из Чешира. Она говорила, что он влюбился в нее и досаждал ей. После смерти ее супруга он совсем обезумел. Утверждал, что она никогда не была замужем и будто бы обещала стать его женой. Она была страшно напугана.

Харт размышлял о будто бы лишенных основания утверждениях мужчины. Очевидно, он ворвался в ее дом и поссорился с ней. Она хотела, чтобы он ушел. Но пришлось уйти ей.

– Поэтому она уехала?

– Частично поэтому, я полагаю. Но ей нужно было убедиться, что он не станет снова выслеживать ее. Я нашел подходящего констебля, который посадил его в тюрьму. Эмма заплатила, чтобы условия были комфортные, хорошая еда и прочие послабления, пока она не уедет.

– Он все еще там? Тот человек, он, возможно, знает…

– Его освободили на прошлой неделе.

– Его имя?

– Мэтью Бромли. Я был там, когда констебль арестовывал его. Должен сказать, что поначалу я сомневался в правдивости этой истории, но этот тип явно не в себе. Он говорил об Адаме и Еве. О вероломстве женщин.

– А что он говорил об Эмме?

На лице Ланкастера появилась горькая улыбка.

– Не знаю, он почему-то утверждал, что она не леди Денмор.

Во рту пересохло.

– Кто же она?

– Я не стал бы утверждать, что стоит верить ему. Но он сказал, что она не была женой лорда Денмора, что она его дочь.

Чувство правды обожгло Харта. Его дочь.

– На самом деле дочь девятого барона Денмора, внучатая племянница десятого.

– Так… – Господи, могла ли это быть она? Дочь того… того отвратительного распутника. – Девятый барон Денмор умер шесть лет назад. Вы знали его?

Ланкастер покачал головой.

– Он был закоренелый пьяница, не соблюдавший никаких приличий. Он входил в один из старых клубов «Огни ада», если это наведет вас на правильную мысль. В пьяном виде угодил в аварию вместе со своим наследником во время какой-то безумной поездки… Это последнее, что я слышал о семье Денморов. Но возможно, у него была дочь.

Дочь. Юная аристократка, воспитанная во лжи и пороке.

– Констебль, – начал Ланкастер, не дождавшись вопроса, – его имя Ролл.

– Прекрасно. Посмотрим, что я смогу вытянуть из него. Но у вас действительно нет никакой идеи, куда бы она могла уехать?

– Никакой. Хотя она как-то упоминала Скарборо и пляж. Она гуляла там с матерью, когда была ребенком.

– Скарборо? – Он не мог представить ее там. Скорее он ожидал найти ее в Париже, Риме или Лиссабоне. Скарборо слишком скучное место. Недостаточно романтичное. И там нет никаких блестящих герцогов, которых можно сбить с толку.

– Я запомню и благодарю вас за помощь. И за доверие. Если когда-нибудь в будущем я смогу быть вам полезен…

– Ах, не стоит. Я решился на это, заметив ваши добрые намерения. И когда вы найдете ее, буду рад услышать, что у нее все в порядке.

Если бы Харт не так торопился, ему явно доставило бы удовольствие понаблюдать за выражением лица его кучера, когда тот услышал, куда они едут.

– В городскую тюрьму! Быстро!

Он никогда не ожидал, что благодаря Эмме ему придется первый раз в жизни посетить тюрьму, но почему-то не удивился этому.

Тихая, полупустая церковь навевала благостные чувства. Сердце Мэтью сжалось, и он начал рыдать. Слезы капали на сложенные в молитве руки.

Этот сумасшедший констебль наконец выпустил его, но Эмили снова исчезла. Все его мучения, поиски и победы – ничто по сравнению с ужасным страхом камеры. Он не сумел излечить свою душу. Не привел ее к Богу.

Преподобный Уиттир встретил его не только с сочувственными объятиями, но и со строгими словами. «Если ты все еще испытываешь к ней вожделение, ты не можешь служить в церкви с этим грехом на душе. Если ты не можешь правильно поступить с молодой женщиной, ты должен молиться о прощении. Молись ради праведной жизни».

И он делал это. Каждый день. Простаивал в молитве каждую ночь, несмотря на ссадины на коленях, несмотря на то что шея ныла от напряжения. Но не останавливался. Только Бог может освободить его от этой пагубной страсти, изгнать голод, терзающий его тело. Или он сотворит чудо и вернет Эмили в надлежащее место.

– Мистер Мэтью?

Он поднял голову и посмотрел на статую Христа.

– Вы отвлекаете меня от молитвы.

– Извините, сэр, – проговорила девушка, ее голос гулким эхом отдавался в часовне. – Ваш отец послал меня за вами. Кто-то прибыл из Лондона. Джентльмен.

Когда он повернулся к ней, девушка попятилась.

– Из Лондона?

Она кивнула и добавила шепотом:

– В дорогой карете, сэр.

Проскочив мимо нее, Мэтью опрометью бросился к дверям. Это Божье чудо, и это чудо свершилось.