— Принимая во внимание секретность, связанную с шестью недавно допущенными в Правление ООН–3 ГБ… сокомами, — продиктовал он в микрофон и остановился, чтобы отхлебнуть кофе. — Заговорщицкая организация больше не существует. Ее пять членов были варварски уничтожены их главой, С.Г.Феббсом. Сам Феббс сейчас находится в состоянии стойкого психического помешательства.

Хотя это была информация, которой требовал клиент, генералу Джорджу Нитцу, этого, похоже, было недостаточно. Поэтому Дон Паккард расширил ее.

— Вчера, в 11 утра 12 мая 2004 года, как было выяснено несколькими мониторными устройствами КАСН, конспираторы встретились в подземной помещении 2А Фестанг–Вашингтона, дом 507969584. Это было их четвертым по счету собранием, но единственным, на которое каждый из сокомов принес его/ее компонент от оружия № 401.

Я не буду называть имен шести заговорщиков, поскольку они уже известны Правлению.

Воссоздание оружия № 401, которое было первым оружием нового, небиологического поколения, было начато С.Г.Феббсом с использованием инструментов значительной точности, приобретенных за огромные деньги.

При сборке оружия № 401 С.Г.Феббс обрисовал своим сообщникам политическую и экономическую базу радикально новой системы, которую он предложил создать на месте старой, при этом включая устранение хорошо известных общественных деятелей.

Снова сделав паузу, Дон Паккард отпил еще кофе. Затем возобновил диктовку, которая, после произнесения, автоматически трансформировалась в письменный документ стоящим рядом с ним аппаратом.

— В четыре часа дня обычный робот ускоренной почты доставил неброско завернутую посылку с объявленной ценностью в помещение 2А дома 507969584.

С.Г.Феббс принял посылку и, не распечатывая ее, вернулся к сборке оружия.

— Закончив сборку, С.Г.Феббс, как я уже указывал (см. выше), уничтожил пятерых заговорщиков, оставшись единственным владельцем теперь опробованной рабочей модели оружия № 401, единственной рабочей модели.

Дон Паккард снова прервался ради глотка кофе. Он устал, но его работа была почти завершена. Потом он отнесет копию этом, готовящегося сейчас под диктовку, документа генералу Нитцу. Это все было обычным делом.

Паккард сделал вывод:

— С.Г.Феббс пал жертвой Чувственного–Телепатического — или как там он называется — лабиринта, фактически в предельно короткое время, побив даже самые высокие рекорды, установленных добровольно заключенными из федеральной тюрьмы Запад–Блока на Каллисто.

— С.Г.Феббс, — это было заключение, — находится сейчас в Воллингфордской клинике, где останется на неопределенное время. Тем не менее…

Здесь он замолчал и задумчиво уставился на свою чашку. Так как генерал Нитц был его клиентом, то Дон Паккард решил завершить доклад своими личными наблюдениями.

— Может показаться, — начал он задумчиво, — что так как, из–за недавнем чрезвычайном положения, Винсент Клаг имеет сейчас постоянный законный доступ к уникальным огромным предприятиям сети Ассоциации Ланфермана в Калифорнии и может выпускать в количестве, которое ему заблагорассудится, эти чертовы лабиринты, отличающиеся от первоначального оружия, которое было весьма эффективно против пришельцев с Сириуса, то может быть вполне рационально заставить Винсента Клага работать над инструментом, который оказал такую неоценимую помощь Правлению в прошлом.

Почетное, но абсолютно законно связывающее руки поручение в Вооруженных Силах Запад–Блока. Таким образом, если когда–либо возникнет необходимость…

Агент снова остановился, на этот раз не по собственному желанию.

Невероятно громко затрещал звонок входной двери его дорогой, не в песенной в общие списки квартиры в высотном доме. Очень странно в неполные шесть утра.

Ну что, это, несомненно, посланец Правления, которое в нетерпении ожидает доклада о подпольной деятельности шести сокомов.

Но Паккард увидел вовсе не военном. В холле стоял новенький, с иголочки, блестящий как начищенный пятак робот–разносчик ускоренной почты, под мышкой у которого был завернутый в коричневую бумагу обычного вида пакет.

— Мистер Дон Паккард? У меня на ваше имя посылка с объявленной ценностью.

Что за черт, раздраженно спросил себя Дон Паккард. Как раз в тот момент, когда он собирался окончить ночную работу и немного отдохнуть.

— Подпишите здесь, — сказал робот ускоренной почты, — если вы Дон Паккард, или, если вы не Дон Паккард, то вот здесь, на линии 2. — Он подал квитанцию, ручку и указал на плоскую поверхность на себе, на которой было удобно расписаться.

С затуманенными глазами, совершенно ничего не соображающий после напряженной ночи, в течение которой столько всего успело произойти, Дон Паккард из частного полицейского агентства КАСН расписался, где ему было указано, и принял пакет. Наверное, еще какое–нибудь мониторное или записывающее устройство, сказал он сам себе. Они всегда «улучшают» эти раздражающие технологические штуковины, с которыми нам потом приходится мучиться.

Он раздраженно швырнул пакет на стол.

И развернул его.

Время действительно пошло назад. Мертвецы оживают, молодеют и возвращаются в утробы матерей. А задача одного из героев романа Гермеса – отыскать вновь оживших и вернуть их родственникам…

Не в пространстве: мы отходим от Тебя и приходим к Тебе не в пространстве.

Блаженный Августин

Поздно вечером, пролетая в патрульной машине мимо малюсенького, на отшибе лежащего кладбища, полицейский Джозеф Тинбейн, к величайшему своему сожалению, услышал знакомые звуки. Голос. Он тут же послал машину над железной оградой, приземлился в буйно разросшуюся траву и начал слушать.

– Меня звать Тилли М. Бентон, и я хочу выйти, – сказал еле слышный и словно задавленный голос. – Слышит меня кто–нибудь?

Джозеф Тинбейн включил фары. Все было как он и ожидал: голос явно шел снизу. Миссис Тилли М. Бентон была под землей.

Полицейский Тинбейн включил рацию и сказал:

– Я нахожусь на кладбище Форест–Ноллс – так оно вроде бы называется, и у меня здесь двенадцать ноль шесть. Пришлите мне «скорую» с копателями. Это, похоже, довольно срочно.

– Вас понял, – ответила рация. – Наша команда сейчас на вызове, но как только, так сразу. Вы не могли бы пробурить временный ствол для подачи воздуха? Наши будут там часов в девять–десять.

– Да постараюсь, – вздохнул Тинбейн.

Это значило проторчать здесь всю ночь. И все это время, пока он говорил по рации, слабый старческий голос умолял его поторопиться. Просил и просил, безостановочно. Эта неотъемлемая часть работы нравилась ему меньше всего. Крики мертвых о помощи; он ненавидел их, и он их наслушался. Мужчины и женщины, преимущественно старые, но иногда и не очень, попадались и дети. И ведь каждый раз одно и то же: копатели будут, но будут не скоро.