Спустя мгновение мы с радостью жали друг другу руки и наперебой рассказывали каждый свою историю. Вволю посмеявшись над нашими приключениями, мы поспешили к парому, по ходу попробовали на вкус местные арбузы, продававшиеся здесь же, рядом с переправой. Теперь уже было смешно, конечно, когда всё кончилось благополучно!

Тут же, с нами, переправлялись те самые велосипедисты-голландцы, их велосипеды стояли в кузове автомобиля, потому что ехать по пескам не представлялось возможным никак. Мы поприветствовали их, но пускаться в расспросы и разговоры не стали. Выглядели они уже не так бодро, как в Асуане, на пароходе «Синай». Вид сейчас у них был встревоженный и усталый, Сахара наложила на их лица свой отпечаток, капитально опылила их.

Девушка-голландка носила теперь какой-то местный платок, прикрывающий её волосы и наполовину лицо. Это вам не Голландия, а внутренний Судан, где действуют совсем другие законы, а люди живут, и должны жить по своим, исстари заведённым, правилам, потому и носить нужно те же вещи, которые носят местные жители, тут европейские «кепочки» никому не нужны как полностью бесполезные безделушки. Наше дело — адекватно вместить в себя опыт местных жителей и понять его.

На пароме фотограф Владимир Новиков взялся за фотосъёмки, настроение у него уже значительно улучшилось. Бессменный и непревзойденный механик Володя решил немного попозировать перед фотокамерой, и в своем рвении уселся верхом на осла, который переправлялся вместе с хозяином. Владелец осла — чистокровный араб, преклонного возраста и, вместе с тем, добродушного вида, всё время наблюдал за нами. Видимо, проявив интерес к кино и фотосъёмкам, этот человек изъявил желание и самому запечатлеться на «Урале-соло», рядом с нами. Оператор охотно выразил согласие, и владелец осла под общий дружный смех взгромоздился на сиденье «Урала». Он во время съёмок буквально не сводил глаз с объектива, а после съёмок всё поглядывал на фотоаппарат. По его вопросительному виду мы поняли, что он хотел бы тут же взглянуть на готовый фотоснимок. Оператор принялся что-то объяснять арабу, но тот ничего не понимая, лишь кротко махал головой. Может быть, он когда-то встречался с чудом моментальной фотопечати, но у нас «Поляроида» не было — понял ли пожилой араб, что фотоаппараты бывают разные, не знаю?

Наша мотопроцессия представляла на пароме необычное зрелище и вызывала интерес и участие у неискушённых благом прогресса людей пустыни, родившихся и живших там, где в подавляющем большинстве деревень нет электричества, или газа, нет ничего из современной цивилизации, но люди легко обходятся без всего этого.

Мы обменялись монетами, что вызвало восторг у этого араба. Глядя на этих людей, жизнь которых предельна чиста и проста, видишь в себе те следы-язвы, что оставляет на людях современная псевдо-культура и, так называемый, «прогресс», в котором растворилась понемногу наша русская национальная самобытность.

— Куда вы? — спрашивают нас попутчики.

— На Хартум! — люди понимающе кивают головами.

Так пустыня научила нас быть сплочённее. И теперь, всю дорогу, от Донголы до Хартума, мы двигались уже не теряя друг друга из вида, как это было и дальше — до самого финиша.

Мы уже вполне освоились с жизнью в этой интересной и необычной стране, и начали приспосабливаться к её ритмам и особенностям. Дни проходили в медленном продвижении. А под вечер в ушах стоял гул, словно весь день стучишь отбойным молотком в шахте: таков двигатель «Урала».

Нил остался позади, от Эд-Деббы до Омдурмана — столичного пригорода, и самого Хартума, построена новая асфальтированная дорога сквозь голую пустыню, трасса значительно сокращает продвижение. Конечно же, это был уже однообразный путь, ничем не примечательный, в сравнении с тем полным приключений, что пройден нами вдоль Нила.

А если бы мы продолжали следовать по-прежнему вдоль Нила, а не свернули бы на современную трассу, то могли увидеть в районе города Кутейбы, а также близ селения Атбары, большие археологические раскопки. Там найдены древние пирамиды затерянные в песках, малопосещаемые и малоисследованные, не то что знаменитые египетские, а может — и более интересные.

Ближе к слиянию двух рек, Белого и Голубого Нила, заметно меняется природная зона, она постепенно из пустынной переходит в степную. На смену пескам приходят красновато-бурые почвы опустыненных саванн. Здесь уже, хоть и крайне редко, но выпадают осадки.

Дальше, от Хартрума до Гедарефа, в селениях начинают появляться фруктовые деревья. Да и перечень сельскохозяйственных продуктов становится разнообразнее, нежели тот вечный фасолевый фуль, что мы ели до сих пор. Мы были несказанно рады этому обстоятельству, будучи истощёнными однообразным рационом в пустыне. Удивительно, как можно изо дня в день питаться одним и тем же продуктом — этой варёной фасолью. Где находят люди нужные организму витамины, белки, калории? Тем не менее, фасоль — каждодневная реальность для нубийца и северо-суданского араба.

Вспоминается момент, вызывающий у меня больше смех, чем грусть. На одной из остановок мы едим поданный хозяином фуль из одной чашки, причём без каких-либо столовых приборов, которые там считают совершенно излишними и никчёмными железками. Фуль берётся тонкой лепешкой, вместо ложки. По вкусу он почему-то немного отдаёт машинным маслом, и Владимир Новиков воротит от него нос. Кстати, только он ни разу не попробовал это редчайшее кушанье, я даже не помню, чем он вообще питался тогда? При тамошнем ограниченном выборе в пище он всегда оставался голодным, сильно сдавая в весе. В дополнение к этой суховатой трапезе до нас обычно доносилась заунывная однотонная песня, как и сама пустыня, наверное, столь сильно влиявшая на автора и исполнителя. Только такими были по характеру услышанные нами в Судане музыкальные произведения. Но музыканты, конечно, остались в блаженном неведении о столь строгой критике их работ у взыскательных проезжих русских мотоциклистов.

В восточном Судане стали чаще встречаться представители негроидной расы. А на юге Судана они и вовсе превосходят своей численностью арабов. Стоило нам только сделать остановку в черте города или какой-либо деревне, как нас, и наши мотоциклы, облепляли сотни чёрных, как смоль, мальчишек, безгранично радующихся появлению таких редкостных объектов на их территории.

Первоначально в планах стояло пересечь весь Судан с севера на юг, а далее через Уганду, попасть в Кению, минуя при этом Эфиопию. Но военные события, разыгравшиеся на юге Судана, вносили свои коррективы в наш проект.

Война с Суданом преследовала какие-то тайные цели. Угандийские боевики вторгались на территорию Судана сея смуту и разрушение. Так жалко! Экваториальная южная часть Судана считается одним из уникальных районов в мире, где до сих пор ещё сохранился первобытный уклад жизни. Есть такие потаённые утолки на планете, о которых известно немного. Посетить эти места было бы знаменательно. Владимир мечтал сделать там свои киносъёмки. А сейчас мы направлялись к восточной границе Судана, к Галлабаду, по очень узкой, но довольно хорошо асфальтированной дороге.