– Да я понимаю. Но я не блатной. Я для вас чужой.

– Ты, пацан, от ментов меня спас. Водяной такие дела не забывает… Слышь, Тархан, я за Хромого слово даю. Он без меня пропадет…

– Хорошо подумай, Водяной.

– Я ему копыта заточил, я за него мазу и даю.

– Смотри, дела нынче такие, что на такой мазе погореть можно. Большой шухер в городе, мусора крутилово замутили. Цыплака с братвой повязали, Фрукт погорел, Юнкерса закрыли, Касыда… Да много кого…

– Чего так?

– Да Махор, говорят, на Канарах пухнет. У него мусора на прикорме, а тут его нет, ну они отрываются…

– Если такое дело, какие Канары могут быть?

– Махор вроде уже вернулся. Только легавые теперь остановиться не могут. Фарт им светит, вот они и ломятся. А у нас тут сухота, по ходу… Ну да ладно, малина у нас нешухерная, перетопчемся… А насчет Хромого – извини, Водяной, я рисковать из-за него не буду. Мы его с собой возьмем, не вопрос. Но его в погребухе закроем, типа на карантин. Там нормально, сухо. Печка есть, Ташкент ему там устроим.

– Можно и так, – согласился Водяной. – Пусть в мазухе посидит. А мы пока маляву на кичман запустим, пробьем по нему…

– Видишь, Водяной, сам в нем не уверен… Хромой, может, пустишь слезу, а? Зуб даю, если расколешься, я тебя просто из машины выкину. А если мы тебя сами расколем, то умирать долго будешь…

– Не в чем мне сознаваться. Не стукач я, отвечаю…

– Ну, смотри… Давай я тебе глаза закрою, мало ли…

Машина уже въехала в город, и чтобы Егор не запомнил дорогу к воровскому притону, ему завязали глаза.

Спустя некоторое время машина въехала во двор какого-то дома, Егора завели в сени, там развязали глаза, и тут же перед ним открыли лаз в погреб.

Это была целая комната. Действительно сухая, но жуть какая холодная. Впрочем, Тархан не собирался над ним издеваться. Он принес ему старый замасленный ватник, включил самодельный электронагреватель.

– Ты не думай, мы не звери, – сказал он, похлопав Егора по плечу. – Здесь до тебя наш человек жил – ничего, не жаловался…

Пол в погребе бетонный, стены выложены камнем, кушетка с матрасом, стол, стул, электрическая печка. Воздух поступал сюда через маленькую отдушину под самым потолком. Тархан заткнул ее тряпкой, чтобы не дуло. Но Егор в любое время мог вытащить эту заглушку, чтобы проветрить помещение.

А проветривать придется, потому что сортира здесь не было. Для отправления естественных надобностей сообщник Тархана притащил Егору ведро. Он же потом принес ему миску горячего борща с большим куском мяса, кружку чая и чекушку водки.

От спиртного Егор отказываться не стал. Под градусом и неудобства легче переносятся, и засыпается лучше. А в голове у него было столько мыслей, что покой мог только сниться. Но ничего, после возлияния и на душе полегчало, и в голове отпустило.

Его разбудили под утро. В темноте он вынес парашу, вымыл ведро под краном, вернулся в свой погреб, который с мороза показался ему сауной, накрылся ватником и заснул. Утром ему подали завтрак, и еще Тархан принес старенький транзисторный приемник с новыми батарейками.

Егора не беспокоили до самого вечера. Обеда он почему-то не дождался, зато на ужин ему принесли целых два шампура горячего шашлыка. Правда, водкой на этот раз баловать не стали. Впрочем, он хорошо уснул и без нее.

А среди ночи его разбудил шум. Топот ног над головой, крики; прозвучал выстрел, другой. Егор по лестнице поднялся к самому люку, прислушался.

– Чтоб вы сдохли, менты поганые! – где-то рядом прорычал Тархан.

Его вывели из дома, рядом протопал еще кто-то. Вскоре звуки стихли. Похоже, менты разорили воровскую малину, на этом и успокоились. Но нет, вскоре, если судить по звукам, в доме начался обыск. Однако и вторая волна опасности прошла мимо. Люк в погреб накрывался половиком, может быть, потому менты его и не заметили. Только когда все ушли из дома, Егор смог перевести дух. Разумеется, он не собирался отсиживаться здесь. Или менты сюда вернутся, или другие воры. Ни от кого из них добра ждать не приходилось. Менты арестуют и вернут в тюрьму. Воры же обвинят Егора в предательстве, как будто по его наводке накрылась малина. Расклад простой – всех повязали, а он один остался. Против такой логики не попрешь…

Уходить отсюда нужно. Но куда? Весна уже на дворе, холодно еще, но с каждым днем становится все теплее. В лесу можно будет построить хижину из веток, обосноваться там. Трудно Егору придется, но лучше так жить, чем в неволе, тем более в ожидании расстрела. Топор ему нужен, другие инструменты, удочку хорошо бы прихватить, а еще лучше рыбацкую сеть. Да много чего нужно для автономного существования в лесной глуши. И, возможно, столь нужные для этого вещи Егор сможет найти в доме, в сарае.

Он выждал время, выбрался из погреба. Тихо в доме, темно. Хорошо бы в комнату заглянуть… Но только Егор подумал об этом, как глаза ударил яркий сноп света. Кто-то направил на него электрический фонарь. И этот кто-то стоял в углу между входными и межкомнатными дверями.

– Хромцов?! – послышался знакомый голос.

Фонарь выключился, и тут же зажглась лампочка под потолком. Перед глазами расплывались круги, но все-таки Егор смог разглядеть человека, стоящего перед ним. Лейтенант Городовой… Ну, вот и все, сломались лыжи.

В голосе милиционера не было удивления. Значит, он знал, что Хромцов здесь.

В одной руке лейтенант держал фонарь с длинной ручкой, в другой – пистолет. Но ствол на Егора он наставлять не спешил.

– А я понял, что ты можешь где-то здесь быть, – сказал мент. – Как только про Водяного узнал, так и понял. Ты же с ним сбежал? С ним…

– Ну чего стоишь, давай вяжи! – волком посмотрел на милиционера Егор.

Он действительно чувствовал себя зверем. И даже мог бы наброситься на Городового. Мог, если бы не чувствовал его силу. Взгляд у него спокойный, но какое-то магнетическое звучание в нем. Мент не пытался давить на него, но это, казалось, происходило само по себе. Мощная личность этот лейтенант.

– Ты не рычи, не надо, – невозмутимо сказал мент. – Лучше скажи, что дальше делать собираешься.

– Что я собираюсь делать? Ты издеваешься? – возмущенно протянул Егор.

– Ситуация очень плохая, парень. Мы эту хату накрыли, как бы воры тебя в этом не обвинили. Нельзя тебе обратно в тюрьму…

– И что?

– Вот я и спрашиваю, что ты дальше делать собираешься?

– Ты что, отпустишь меня?

– Я, конечно, должен тебя задержать. Но ты не убивал Костылина, я точно это знаю.

– Тогда почему я до сих пор в тюрьме?

– Ты уже на свободе.

– Это не свобода!

– Согласен… Я так понимаю, идти тебе некуда. Домой нельзя, там засада… А ко мне можно… Так, руки в гору! Спиной ко мне!