— Поехали на электричке?

— Ага. Народу — как сельдей в банке: воскресенье. Но все равно лучше, чем в автобусе.

— У вас, насколько мне известно, есть машина.

— Есть. Отцовская, — неохотно ответил Павел. — Мне на ней светиться не хотелось.

— Ясно. В городе по возвращении вас видел кто-нибудь? Друзья? Соседи?

— Нет. Во всяком случае, я никого не видел.

— Что думаешь, Толик?

— Не знаю. Говорит складно, может, и не врет. А может, и врет.

— В самую точку. Может, врет, а может, нет. Значит, надо тебе снова двигать в Репино свидетелей опрашивать. Видел кто-нибудь Павла Бурко в поселке вечером третьего июля? Возьми его фото и опроси не только обитателей Дома творчества, но и хозяев соседних дач. Вообще поброди по округе, в магазин загляни, кафе ближайшие проверь. Это первое. Второе — поискать свидетелей в городе, на случай если он не врет. Давай, ты в Репино, а Смородин в Ленконцерт и в театр — проверить сведения Бурко.

— Успокойся, Наташа. — Ольга отхлебнула из маленькой чашечки крепкий турецкий кофе — Юра привозил такой из заграничных поездок.

Они сидели в Наташиной гостиной. Ольга специально заехала после работы, чтобы поговорить о предстоящем оглашении завещания.

— Юра все предусмотрел. Мне сегодня звонил Григорий Михайлович Кони, нотариус. Так вот, Юра оставил завещание, в котором дал точные распоряжения.

Наташа крепко сжала ладони и внимательно слушала.

— Официальная встреча завтра в квартире Юрия, но Григорий Михайлович счел возможным заранее известить меня об основных пунктах, чтобы не было сюрпризов. Квартира, разумеется, остается за Ларисой с Владей. Вам с Агнессой Юрий оставил крупную сумму, которой ты имеешь право распоряжаться по собственному усмотрению вплоть до совершеннолетия Агнессы. Ларисе он тоже оставил деньги. Коллекция является семейной собственностью и принадлежит мне, Леониду, Владиславу и Агнессе. Храниться она по-прежнему будет в нашей квартире на канале Грибоедова. Никто из нас не имеет права распоряжаться ею единолично, любое решение о продаже должно быть принято единогласно и осуществлено при посредничестве Григория Михайловича, а в дальнейшем его преемника. Полный каталог коллекции будет вручен каждому из нас. Вдобавок мы все имеем право проводить ревизию коллекции каждые полгода.

— А если она все-таки продаст что-то? — с тревогой спросила Наташа.

Кто «она» — уточнять было незачем.

— В этом случае коллекция у нее изымается, а Влад лишается своей доли наследства. В завещании есть еще какие-то распоряжения, но о них мы узнаем завтра. — Ольга поднялась с дивана. — И постарайся завтра держать себя в руках. Не удивлюсь, если эта девчонка попытается устроить скандал.

Звонок веселой трелью разлился по квартире. Лариса поправила кружевной халатик и поспешила к дверям.

— Привет, красавица, — бархатным голосом пропел Павел и притянул к себе хозяйку. — Скучала?

— Некогда было, — выворачиваясь из его объятий, ответила она.

— Одна?

— Одна. Мать с Владькой назад в Репино отправила, нечего им в городе сидеть.

Павел прошелся по комнате, внимательно присматриваясь к безделушкам и зачем-то заглядывая в сервант.

— Что, Ларка, похоронили твоего, можно и в ЗАГС? — Он весело повернулся к ней.

— Еще чего! — От такой сказочной наглости Лариса даже рассмеялась. Ничего себе заявления. Нашел дуру!

— А что так? Любовь прошла? Пламя погасло? Так мы его раздуем. — Он приблизился к ней.

— Нечему было гаснуть.

Но Бурко играть в кошки-мышки не собирался. Он грубо сгреб ее в объятия.

— А вот это мы сейчас проверим.

Диван был неудобным, с деревянным подголовником, и Лариса больно ударилась локтем, пока отбивалась от него.

— Да чего ты прицепился, чего тебе от меня надо? — пыхтела она, отворачивая его наглую ухмыляющуюся морду. — Сказано же: все!

— Ошибаешься. — Павел ослабил хватку. — Рассчитаться надо.

— Рассчитаться? — Она оттолкнула его и запахнула халат.

— Я уладил твои дела? — Он обвел комнату многозначительным взглядом. — С тебя две тысячи.

— Ты уладил мои дела? — Лариса заметно напряглась. — Что ты имеешь в виду?

— Что ты пообещала меня выручить.

— Денег одолжить? — сообразила Лариса. — Так ничего же не вышло. Я же тебе тогда еще сказала, что у меня нет своих.

— Именно, а у Барановского ты не могла взять, потому что он с тобой собрался разводиться.

— Вот именно! Из-за тебя, между прочим. — Она взяла со стола пачку сигарет, вытянула одну, закурила.

— Не скромничай, не будь меня — был бы другой. Но дело, собственно, не в этом. А в том, что супруг твой очень своевременно скончался, ты не находишь?

— На что ты намекаешь?

— Я не намекаю, я констатирую факт. Барановский скончался очень вовремя. А мне срочно нужны деньги, — подвел черту Павел и поднялся. — И еще. Меня снова вызывали на допрос. Пока я помалкиваю о наших отношениях, но могу ведь и заговорить. Смерть Барановского была выгоднее всего тебе. Понимаешь, на что намекаю?

— Ах ты!.. — Лариса с кулаками налетела на него. — Мерзавец! Подонок!

Павел перехватил ее руки и с нагловатой усмешкой наблюдал, как она пытается вырваться.

— Все, успокоилась? А теперь послушай. Мы с тобой в одной лодке, так что давай без фокусов. Мне срочно нужны деньги, а что касается остального… — Он повел глазами.

— А что касается остального, — раздался ледяной голос Леонида, — тебе ничего не перепадет. Вон отсюда. И захлопни рот, тебе здесь ничего не светит!

— Сам, что ли, метишь? — Павел опомнился. Они с Леней были примерно одной комплекции, Павел чуть выше. Силы равны. Леонида он не боялся.

— Не мечу. Оно и так мое, и Владьки с Аськой. Ларисе здесь ничего не принадлежит, — с вызовом проговорил Леонид.

От этого заявления встрепенулась Лариса. Она вскочила с дивана и, мгновенно покраснев, кинулась к Леониду.

— Это что?..

Он остановил ее взглядом, и она неохотно замолчала, хотя было ясно, что сказать она хочет многое.

— Так что можешь проваливать, стервятник.

— А ты не много ли о себе мнишь, племянничек? Кто ты такой, чтобы щеки надувать? Думаешь, милиции неизвестно о твоих маленьких шалостях, из-за которых ты с дядюшкой поругался? — с издевкой спросил Павел. — Ошибаешься.

— С собой не перепутал? Дядя тебя так приложил, что даже его смерть тебе не поможет всплыть. Или ты надеялся на другое и поэтому его замочил? — Не остался в долгу Леонид.