О-Янь серьезно относился к своему заданию, понимая: от него ожидают, что со временем он будет играть важную роль в племени, помогать своему брату, всем трем старшим братьям. Он гордился своей семьей, стремился быть достойным своей принадлежности к ней. Он говорил с семью другими мальчиками, стоящими в карауле сегодня, о том, как неправильно бояться, вздрагивать при каждом звуке, который издают животные.

Они считали его своим лидером, и не только из-за его семьи. Поведение О-Яня, его хладнокровие уже были всем известны. Он умел внушать уверенность.

Всадник цзэни, сказал он им (а они скоро будут полноправными всадниками), умеет отличить беспокойную лошадь от угрозы в ночной темноте.

Сегодня луны не было. О-Янь неохотно признался себе, что он предпочел бы, чтобы ему было лучше видно черную степь. Но когда это мир облегчал жизнь людям? Жизнь – это бесконечная череда испытаний. Его брат, каган, любит это повторять. Они живут не такой праздной, никчемной жизнью, как люди на далеком юге. Тамошние жители слабые, ленивые, они не достойны дара жизни, который бог Неба послал всем людям.

Катаец погиб бы, столкнувшись с трудностями степей, так О-Пан не раз говорил своему младшему брату. Он умер бы даже теплым летом, не говоря уже о зиме! А сяолюй, их правители? Они тоже становятся слабыми, эти степняки строят города и живут в них!

Цзэни и другие племена признают власть сяолюй, платят дань императору ради мира на северо-востоке (другие делают то же самое на западе), но все равно остаются гордым народом. Гордость присуща народам степей. Если за мир на их пастбищах приходилось расплачиваться осенней данью (и ночным танцем), то такую цену маленькое племя согласно платить. Ни один настоящий вождь не позволит своим чувствам поставить под угрозу свой народ.

Наше племя – это наша семья, так говорил О-Пан своим братьям.

О-Янь, самый младший, серьезно слушал, даже когда ему было десять-одиннадцать лет, он был серьезным, наблюдательным ребенком, рожденным по предсказанию шамана. Старик бросал кости убитого ягненка и пил кровь из своей каменной чаши в ту ночь, когда О-Янь с криком явился в этот мир. Он предсказал, что судьба этого мальчика может быть такой яркой, как ни у одного цзэни со времени начала существования племени.

Пророчество – вещь коварная. Необходимо уцелеть и пережить столько опасностей – болезни, голод, несчастные случаи, войны – и стать взрослым человеком, чтобы такое будущее могло прийти, чтобы боги его позволили.

О-Янь, приучавший себя быть расслабленным и настороженным – трудное сочетание, – услышал справа, в стороне от лошадей, какой-то звук. Он мог иметь разные причины: маленький зверек, змея, столкнувшая камень…

Он повернулся и посмотрел в темноту. Стрела попала ему в глаз, и он умер на месте, храбрый, умный, слишком молодой. Он упал со слабым звоном, который могли услышать, если бы кто-то был рядом. Но рядом никого не было.

Никто, кроме того человека, который его убил, не знал о том тихом звуке, который услышал О-Янь. Этот звук не был случайным, конечно, его целью было заставить мальчика обернуться, подставить свое лицо и тело стреле, которая унесла его жизнь.

Ну, это не совсем так, не только убийца его услышал. По верованиям степей, Повелитель Неба знает все и Повелитель Смерти знает, когда кто-то идет к нему. Возможно также, что кто-нибудь, позже, сплетая рассказ об этой старой трагедии, о гибели юноши, прибавил эту деталь о звуке, чтобы у слушателей еще больше защемило сердце. Рассказчики так часто делают.

Шаман племени был одаренным, закаленным путешественником по царству духов. Его предсказание не было ложным. О-Янь из племени цзэни обладал величием, широтой души, рождающейся мудростью, еще в юности.

Но мальчика убили в безлунной летней темноте под звездами и клочьями облаков, и будущее для него закончилось, и одновременно другое будущее открылось, благодаря его смерти.

Такое происходит постоянно. Вот почему люди молятся своим богам.

Алтаи напали предательски, без предупреждения, налетели на конях (они всегда на конях) из темноты. Они заранее переправились через реку и ждали в течение дня.

Когда ставишь в караул мальчишек, беда в том, что они пугаются звуков, издаваемых их собственными животными, но могут не обратить внимания на менее заметные сигналы реальной опасности (часто их подают те же животные).

Всех юных караульных, стоящих вокруг лагеря, убили лучники, высланные вперед алтайскими всадниками. В степи лучники редко промахивались даже при свете звезд, и хотя сами алтаи жили в другой местности, возле леса или среди леса, их считали – и уже давно – самыми закаленными воинами и лучшими наездниками среди народов, которые сами умели хорошо ездить верхом.

Их было немного – суровые земли возле Корейнского полуострова не могли прокормить многочисленное племя. Это всегда служило спасительным и утешительным фактором для окружающих их племен. Алтаи были низкорослыми, кривоногими, злобными, угрожающе заносчивыми, но они не были многочисленными, и это снижало присущую им агрессивность.

Агрессивность не подразумевает жестокость. Караульные цзэни не были изувечены. Мальчишек просто убили. Иногда во время войны одно племя может поступать жестоко с мужчинами и женщинами другого племени, и в прошлом так обычно и было с захваченными катайскими городами. Это делалось намеренно, это была тактика, орудие войны, чтобы подавить сопротивление.

Сегодня они ничего не собирались доказывать. Алтаи не питали ненависти к цзэни, хоть их вожди не слишком уважали О-Пана после того вызывающего неловкость, умиротворяющего танца перед императором сяолюй. Цзэни были всего лишь необходимым первым шагом, началом.

Ночная атака, если посмотреть с одной стороны, ознаменовала нарушение клятвы, данной после ночи танцев, а алтаи всегда гордились тем, что держали клятву и мстили клятвопреступникам.

С другой стороны, как объяснял умный брат военачальника, если они отрицали, что сяолюй выше них, что их вечно пьяный, надутый император – повелитель алтаев, эта клятва не имела никакой силы.

Они долго мирились с гораздо более многочисленными сяолюй. С сегодняшней ночи с этим покончено. Все их племя перешло реку, покинуло их собственную землю. Все они пустились в путь – женщины, дети, старики и их стада. Они не остановятся до тех пор, пока это не закончится так или иначе. Было решено, что будет так, они дали клятву при свете костра.

Этому мятежу положил начало танец вокруг другого костра. Оно пронеслось, подобно копью, от той ночи к этой, когда все начало меняться под небесами. Не только здесь, в лагере цзэни у Черной реки, но во всем мире, и рябь разошлась широкими кругами на очень большое расстояние.

* * *

Дайянь и разбойники не задержались в деревне после того, как Туань Лун спас девушку от вселившегося в нее демона.

Утром, трогаясь в обратный путь на восток, Лун увидел, что его окружили люди, которые хватали его за руки и целовали их, и умоляли остаться и вылечить самые разные болезни. Такое часто случалось.