Как наблюдатель, он считал себя ответственным за то, что могло случиться, и, спрашивая себя "Что теперь будет?", он не мог найти даже приблизительного ответа, он даже не знал, где его искать. Он подумал, что наверняка сотни людей в Городке заснут этой ночью с той же мыслью. Если заснут…

Андрей потом узнал, что некоторые из вернувшихся "голландцев", а у большинства из них в Городке никого уже и не оставалось, едва захватив из дома документы, уехали в тот же день. Другие – через день или два, кое-кто задержался позже, но, слетав несколько раз в Канал и, должно быть, что-то поняв о себе, всё равно уехали. Трое или четверо перевелись в разные логистические управления, занимавшиеся переброской грузов через Канал. Таких, уехавших, набралось около двадцати, в Городке они больше не появлялись. Оставшиеся вернулись в свои исследовательские группы и сектора, если таковые ещё существовали, в противном случае получили назначения в соответствии с прошлыми должностями и вновь стали летать в Канале. Конечно, не сразу…

Позже, работая с архивом взлётно-посадочной автоматики, Андрей обнаружил, что при возвращении каждый из "голландцев" приземлялся строго на ту площадку, с которой стартовал в день, когда попал под роковой тромб, как будто все эти годы что-то незримое продолжало прочно связывать "голландца" с моментом последнего взлёта. Это был ещё один в длинной череде неизвестно что означавших фактов – простая данность, такая же, как и другая данность, когда-то удивлявшая Андрея, что летавшие в Канале пилоты Центра сталкивались только с "родными", взлетавшими с тех же полей, "голландцами" и никогда с теми, кто стартовал когда-то с площадок множества других центров и родственных организаций, разбросанных по всему миру и так или иначе исследовавших Канал.

И такой же данностью стало то обстоятельство, что "пришлыми" впоследствии оказались только "голландцы", стартовавшие с полей Центра. Хотя в Канале "голландцы" были отовсюду и все они вышли в один и тот же день, "пришлые" не объявились нигде, кроме Центра. Почему так вышло, был ли в этом какой-то смысл или просто так упала монета – не знал никто…

Отъезд (Олев, "ломовик")

…Когда Олев добрался до дома, в котором жил, дождь уже перестал. Проверив почтовый ящик, который привычно оказался пуст, он поднялся к себе в квартиру.

"Чего смотрю?.. – так же привычно подумал он по пути наверх и так же привычно ответил: – Есть ящик, надо смотреть. Иначе бы его не было…"

Стол в комнате был, и именно на нём, а не в углу, лежали стопкой распакованные книги.

"Действительно, чего бы это я книги на пол стал класть …" – вскользь подумал Олев.

Он переоделся в сухое, повесил промокшее сушиться и вспомнил, что за всеми сегодняшними перипетиями забыл поужинать в столовой Управления. К счастью, в холодильнике оказалась пара яиц и не слишком заветревшийся кусочек бекона, должно быть, с последних посиделок со Стебловым и Хализовым. Хлеба не было, был чай в баночке на полке. Олев сделал себе яичницу, заварил чай и неторопливо поел, поминутно сожалея об отсутствии хлеба.

Всё это, включая приход, переодевание и ужин, заняло часа полтора и никак не снимало вопрос о том, что делать дальше. Можно было почитать и завалиться спать, но Олев, прекрасно знавший, что значит просыпаться, имея впереди целую смену в Канале, не мог себе представить, что значит проснуться теперь.

Взгляд его упал на сумку, которую он оставил в прихожей, и он подумал, вспомнив всё, что он укладывал в неё сегодня в бытовке, что, пожалуй, это была вполне себе самодостаточная дорожная сумка, разве что, можно было прихватить пару-тройку книг, пару свежих рубашек да мощный фонарь на всякий случай. При желании готовую дорожную сумку можно было принять за знак свыше, и Олев, за неимением лучшего, решил её за знак и принять. Оставалось решить – куда, но, впрочем, и здесь выбор был небольшой – получалось так, что Олева нигде не ждали. Можно было съездить в Городок, хотя он не знал, есть ли этот Городок сейчас. Когда он уезжал оттуда около пяти лет назад, был приказ о глубокой консервации Городка и Центра, ему, как знавшему там всё, предлагали остаться и возглавить работы, но он отказался, по сути, сбежал, не мог заставить себя "консервировать" что-либо в том, что было его жизнью на протяжении почти двадцати лет, это показалось ему тогда чем-то сродни убийству. Благо, тогда подвернулся перевод Стеблова начальником в одно из логистических управлений и предложение там работать.

Возможно, никакого Городка уже и не было, но можно было посмотреть, чтобы знать окончательно. Хотя, для чего ему это знать окончательно, ясно он не понимал…

Олев определился с помощью коммуникатора с маршрутом и заказал необходимые билеты. Затем отыскал фонарь и сунул в сумку вместе с парой рубашек и тремя книгами, взятыми наугад из стопки, лежащей на столе.

Он всегда брал книги наугад. Все свои книги, хранившиеся у него в трёх чемоданах, он мог перечитывать с неизменным наслаждением сколько угодно раз, поэтому и выбирал случайно, относясь потом к результату, как к небольшому приятному сюрпризу. Хализов, бывая у него, каждый раз стыдил по поводу чемоданов, заставляя купить книжный шкаф или, на худой конец, приличные книжные полки, однако, Олев отмахивался – ему доставляло удовольствие время от времени открывать какой-нибудь чемодан и перебирать в нём подзабытые книги, будто встречаясь с ними впервые.

Куртку, успевшую к тому времени высохнуть, он положил на сумку, закончив тем самым сборы.

До отхода автобуса на вокзал оставался ещё почти час, и Олев потратил его на уборку, ему почему-то показалось, что правильным будет прибраться. Заодно он закрепил давно болтавшуюся в коридоре вешалку, которой, впрочем, никогда не пользовался…

На вокзале он купил кое-какой снеди в дорогу. В поезде, устроившись на верхней полке, попытался заснуть, но у него ничего не получилось из-за невесть откуда взявшегося, неожиданного для него самого волнения. Воспоминания помимо его воли всплывали в сознании в им одним ведомом порядке, внезапно прерываясь, перепутываясь, скользя параллельно друг другу, перебивая друг друга, и он не стал им мешать. Временами до самого утра он не знал даже, видит ли сон или вспоминает наяву…

"Пришлые", краткая хроника (Андрей Олев, пилот-исследователь)

…Полётов с того дня, когда вернулись "голландцы", не было почти месяц – всем хотелось привыкнуть к новой, как обычно, плохо прогнозируемой реальности. Потом потихоньку начали летать – другого способа освоить Джей-канал,