— Ну да, — сказал он. — А вы?

Она кивнула.

— Разместите это на страничке предложений, Эдди, — грохотал Говард. — Отправьте на сайт, а я по вашему запросу включу это в повестку заседания. В одно слово: «pagfordcouncil», дальше точка, «co», точка, «uk», косая черта, «suggestionpage». Или же пройдите по ссылке: «pagford…» — он медленно повторил, видя, что старичок трясущейся рукой записывает карандашом на бумажке, — «council»…

Говард скользнул глазами по троице подростков, терпеливо ожидающих возле солёного печенья. На них была безликая форма школы «Уинтердаун», допускавшая столько вольностей и вариаций, что едва ли могла рассматриваться как форма (то ли дело в школе Святой Анны: аккуратная клетчатая юбочка и блейзер). При всём том белая девочка — просто загляденье: алмаз тонкой огранки, особенно рядом с дурнушкой Джавандой (как её по имени, Говард не знал) и невзрачным прыщавым юнцом.

Покупатель со скрипом потащился к дверям; звякнул колокольчик.

— Вам помочь? — спросил Говард, не отводя взгляда от Гайи.

— Да. — Она сделала шаг вперёд. — Хотела спросить… Насчёт работы. — Гайя указала на листок объявления.

— Ах вот оно что, — просиял Говард. Официантка, подрядившаяся к нему на выходные, поступила некрасиво: пару дней назад плюнула на кафе и устроилась в супермаркет. — Да-да. Желаешь подработать официанткой? Оклад у нас минимальный, работа с девяти до полшестого по субботам и с двенадцати до полшестого по воскресеньям. Открываемся через две недели; если опыта нет — научим. Сколько тебе лет, прелесть моя?

Идеальный, просто идеальный вариант: свеженькая, фигуристая; он сразу представил её в облегающем чёрном платье с белым кружевным передничком. Он её научит управляться с кассой, покажет, где и что в подсобке; с такой и пошутить приятно, а если дела пойдут на лад, не грех и премию дать.

Боком выбравшись из-за прилавка и не обращая внимания на Эндрю и Сухвиндер, он взял Гайю под ручку и повёл в соседнее помещение. Столы и стулья ещё не завезли, но стойка уже была на месте, а за ней — изразцовое панно, чёрное с бежевым, изображавшее Центральную площадь в старые времена. Там гуляли дамы в кринолинах и кавалеры в цилиндрах; четырёхместная карета стояла у вполне узнаваемого здания «Моллисон энд Лоу», к которому прижималось трогательное кафе «Медный чайник». На месте военного мемориала воображение художника поместило живописный фонтан.

Эндрю и Сухвиндер, оставшись вдвоём, неловко и неприязненно переминались с ноги на ногу.

— Да? Вам помочь?

Сутулая женщина с чёрным, как вороново крыло, начёсом возникла неизвестно откуда. Эндрю и Сухвиндер пробормотали, что они ждут знакомую девочку, и тут из-под арки появились Говард и Гайя. Завидев Морин, Говард отпустил локоть Гайи, за который рассеянно держался всё то время, что рассказывал о работе официантки.

— Кажется, я нашёл нам подмогу, — сообщил он.

— Неужели? — Морин перевела хищный взгляд на Гайю. — Опыт работы есть?

Но Говард её заглушил, решив объяснить Гайе, что их кулинария — это в некотором роде лицо города, местная достопримечательность.

— Магазину тридцать пять лет, — уточнил Говард, с царственно-пренебрежительным жестом отмахнувшись от панно. — Юная леди совсем недавно переехала к нам в город, Мо, — добавил он.

— А вы тоже работу ищете? — Морин вспомнила про двух других.

Сухвиндер помотала головой; Эндрю неопределённо пожал плечами. Но Гайя, глядя на подругу, сказала:

— Давай. Ты ведь хотела спросить.

Говард пригляделся к Сухвиндер: этой, конечно, узкое платье с воздушным фартучком противопоказано, однако его быстрый и гибкий ум работал на перспективу. Комплимент её отцу… какой-никакой рычаг воздействия на мать… непрошеное одолжение… кроме эстетики, есть и другие резоны.

— Что ж, если у нас дела пойдут так, как мы рассчитываем, можно будет обеих взять, — сказал он, почёсывая свои подбородки и сверля глазами отчаянно красневшую Сухвиндер.

— Я ещё не… — начала она, но Гайя не дала ей договорить:

— Давай вместе.

Сухвиндер, совсем побагровев, чуть не плакала.

— Но я…

— Соглашайся, — шепнула Гайя.

— Я… попробую.

— В таком случае мы вам назначим испытательный срок, мисс Джаванда, — объявил Говард.

Сгорая от ужаса, Сухвиндер едва дышала. Что скажет мама?

— А вы, юноша, видимо, рассчитываете на должность подсобного рабочего? — громогласно спросил Говард, обращаясь к Эндрю.

Подсобный рабочий?

— Нам нужен человек, способный поднимать тяжести, друг мой, — уточнил Говард.

Эндрю смешался: на листке объявления он прочёл только верхнюю строчку, написанную крупным почерком.

— Разгружать товар, поднимать из подвала ящики с молочными бутылками, выносить мешки с мусором. Настоящая физическая работа. Тебе это по плечу, как ты считаешь?

— Да, — ответил Эндрю.

Только будут ли у них с Гайей совпадать часы работы? Вот что главное.

— Приходить надо будет рано. Часам к восьми. Ну, в крайнем случае к половине девятого, а дальше посмотрим. Испытательный срок — две недели.

— Да, я согласен, — сказал Эндрю.

— А зовут тебя как?

Услышав ответ, Говард вздёрнул брови:

— Твой отец — Саймон? Саймон Прайс?

— Да.

Эндрю задёргался. Как правило, отцовское имя оставалось для людей пустым звуком.

Говард назначил девочкам прийти на инструктаж в воскресенье после обеда, когда установят кассовый аппарат; он был явно не прочь ещё потрепаться с Гайей, но тут пришла покупательница, и подростки, воспользовавшись удобным случаем, выскользнули на улицу под звяканье колокольчика.

Пока Эндрю соображал, что бы такое сказать, Гайя беззаботно бросила ему «Пока» и стала удаляться вместе с Сухвиндер. Эндрю закурил новую сигарету (окурок сейчас был бы явно не к месту), что дало ему повод оставаться на месте, и стал смотреть ей вслед.

— Почему этого парня зовут Арахис? — спросила Гайя, когда они с Сухвиндер отошли на достаточное расстояние.

— У него аллергия, — объяснила Сухвиндер, которая в ужасе думала, как ей оправдаться перед матерью. Она не узнавала собственный голос. — В первом классе он чуть не умер: кто-то угостил его зефириной, в которую засунули арахис.

— А я-то думала, — сказала Гайя, — что у него член размером с арахис.

Она захохотала; Сухвиндер тоже посмеялась, хотя и через силу: шуточки ниже пояса ей изрядно надоели.

Не таясь, подружки со смехом оглянулись, и он понял, что они перемывают ему кости. Это обнадёживало: может, он и плохо разбирался в девочках, но такие вещи понимал. Ухмыляясь в прохладный воздух, он с рюкзаком на плече и сигаретой в руке направился через площадь в сторону Чёрч-роу; оттуда было сорок минут в гору до Хиллтоп-Хауса.