Вечером довез Юлю до «Ублюдков». Хозяин, очевидно, не обиделся, что его бывшая официантка перешла в разряд клиентки. Что было? Настраивали айпад. Скачали пару игрушек. Долго смеялись, когда выяснили, что популярная игра «Словомания» хорошо знает слова из блатного жаргона. Мы вместе тестировали Wi-Fi заведения и устанавливали новые программы. Перемывали косточки «Ковбой-авто». Я согласился считать мальчиков-менеджеров стукнутыми пыльным мешком, а девушек — излишне провинциальными. Контора паленая, начальник сумасшедший. Правда, безопасник дядя Жора — мужик вроде славный.

— О да, если что — обращайся к нему, — посоветовал я.

— А что, вы с ним знакомы?

— Да. Наш человек.

Правда, сам он об этом пока не знает. Надо сказать, чтобы не удивлялся.

— Больше сегодня ничего не было. Оформилась, истерику у шефа устроила, намеки отразила.

— А что, уже намекал?

— Еще бы. Как подружимся…

— Считаешь, ты долго сможешь делать вид, что вы не подружились?

— Какое-то время смогу.

— А потом?

— Скажу, что у меня дни не те.

— А потом, дорогая, беги.

— Дальше я идти не готова.

— Вот-вот. Может, все-таки бросишь?

— Ты уже в шестой раз за день это спрашиваешь. Я сейчас обижусь и прекращу с тобой общаться.

Все-таки юная девушка — это юная девушка, хоть и радистка Кэт. Все они так обижаются.

— Ладно, не обижайся.

— Ты позволил себе подумать, что я не справлюсь.

— Юля, ты редкая девушка, я таких не встречал. Я просто очень боюсь…

— А ты не бойся. Я еще всех вас, мужиков, посрамлю. И мужиков, и спецагентов.

— Но будь осторожна.

— Буду, буду.

— Что еще сегодня было?

— Притащил шеф какую-то побрякушку позолоченную, герб. Сказал, что заставит полировать.

— И чего?

— Большой герб, неудобный, с каменьями.

— Может, он в нем сбережения держит?

— «Ага, Шура, они золотые». Мне завтра пилу за подвязку засунуть?

Терпеть ненавижу, когда меня называют Шурой. И отсылка к «Золотому теленку» это никак не извиняет.

— А кто они? Там гири на гербе?

— Нет. Там три башни. Точнее, трехбашенный замок.

— Что за герб?

— Родного города, говорит.

— Погуглим?

— Давай.

«Гугл» выдавал довольно много разных гербов, ни один из которых Юле не понравился. Клайпеда — нет. Брацлав — нет.

— «Гугл» пока не на высоте.

— Там есть стратегические силы, — сказал я. — Смотри, сейчас будет фокус.

Я достал телефон и набрал номер. Через три гудка услышал чуть заикающийся голос Сашеньки Высоцкого.

— Сашенька, добрый вечер. Не оторвал?

— Нет, моншер. А в чем вопрос?

— Скажи, какие гербы российских или бывших советских городов с тремя башнями ты знаешь?

— Орел знаю. Три башни.

— Юля, подойдет тебе?

— Может, и подойдет. А что там еще, кроме трех башен?

— Там еще птица сидит.

— Какая птица? Не было никакой птицы, Сашка.

— Что же еще?

— В Белоруссии много было, — заметил Высоцкий. — Вот Могилев. Там рыцарь из ворот выходит.

— Юль, рыцарь был?

— Не было там рыцаря.

— В приграничье что-то было. На Брянщине необъятной. Мглин.

— «Городишко есть один. Называется он Мглин», — одновременно процитировали мы по обе стороны телефонных трубок.

— «Стоит ли Луги с Новоржевом?» — оптимистично заключила Юля.

Ладно мы с Сашенькой, заумные знатоки. Но откуда эта девушка столько знает? Алексей Константинович Толстой. А ведь действительно Мглин. Мои предки происходят из соседнего Почепа, и отношения между Мглином и Почепом всегда были как между Пизой и Флоренцией, только без войн. Да, будем смотреть, что во Мглине.

Утро началось в полдвенадцатого. Я начал привыкать к безделью. Начинаю понимать тех, кто говорит, что безработица засасывает. Нет ни денег, ни самореализации, но чувство свободы фантастическое. Ты никому ничего не должен. Как бы совместить свободу и деньги?

В журнале «Форбс» себя не найдешь — решил искать работу. Правда, быстро понял: перспектив нет. Пора заняться расследованием.

Плюс Юля. Главное в любом детективе — отнюдь не поиски злодея, а взаимоотношения между ищущими…

Вечером получил отчет о прошедшем дне. Опасная там контора. Заеду-ка к Роберту. Позавтракал не в стиле убегающего клерка, а размеренно, выпил три чашки чая и отправился в Трубецкой переулок.

— Привет, привет! — поцеловала меня в щечку Светочка. — Тебе к Роберту? Он здесь.

— Здорово! — поднялся Роберт. — Представляешь, дядя Жора позвонил. Шеф велел ему пробить твою девицу. Та самая, которую ты пристраивать собирался?

— Она, — ответил я. — Многое рассказать может. И что, пробил?

— Да ничего. Учится.

— На кого?

— Как положено, на экономиста.

Почти все сотрудницы «Распутья», да и других столичных клубов, были юристами или экономистами. Генеральный директор сети веселых заведений договорился с ректором одного из коммерческих университетов и постоянным посетителем о том, что все девушки, у которых нет студенческого билета, будут в принудительном порядке зачислены в институт, причем за неуспеваемость их отсылали танцевать во второстепенные филиалы.

— Знает больше, чем экономист, — сказал я.

— И ты у нас много знаешь того, что не соответствует диплому по тяжелым атомным авариям.

— Роберт, почему? Об этом я и сейчас могу рассказать.

— Ага. И устроить можешь. Собственно, ты сам авария. Но думаю, что твой диплом про другое.

— Спрашиваешь!

Если бы я поинтересовался, Роберт честно ответил бы: это секрет.

Во время выпускного экзамена на военной кафедре меня спросили об одной важной детали баллистической ракеты.

— Это секретная информация, и я вам ничего не скажу, — отчеканил я.

Три седых генерала в комиссии сочувственно переглянулись, и я понял, что так пошутила уже половина курса, за что и получила четверки и звание лейтенанта запаса. Остальные схватили «отлично» и то же самое звание. Стоила ли полученная мной пятерка месяца напряженных занятий летом? Хотя я посетил картинную галерею в самоволку и вдобавок договорился, чтобы нашу роту вывели в Театр оперы и балета.