Да, этого она не хотела. Хелен права. Надо вернуться домой. Как же все просто! Преисполнившись внезапной благодарности, Урсула попыталась потянуться к Хелен. Однако та уже отодвинулась. Крепкие проворные руки оправили постель, взбили перину, туго натянули простынку. Урсула почувствовала себя в плену, но в безопасности, точно спеленутый на ночь ребенок. Хелен коснулась выключателя. В темноте белое пятно двинулось к двери. Урсула услышала тихий лязг защелки.

Лежа в одиночестве, ощущая полное истощение и одновременно странное спокойствие, Урсула вдруг вспомнила, что так и не рассказала Хелен про фигуру в плаще. Впрочем, наверное, это не важно. Скорее всего то была сама Хелен, спешившая на звонок Грейс. И не это ли имела в виду Хелен, предупреждая, чтобы она молчала о том, что случилось сегодня ночью? Хотя нет. И ведь все равно она ничего не скажет. Как рассказать, не выдав того, что она корчилась там, на ступеньках? Все будет хорошо. Можно спокойно спать. Так повезло, что Хелен зашла в медкабинет выпить таблетку аспирина от головной боли и увидела ее! В доме царила благословенная, неестественная тишина. И тогда, улыбаясь в темноте, Урсула вдруг поняла: это же из-за Грейс! За тонкой перегородкой не раздавалось ни звука — ни храпа, ни стона. Сегодня Грейс Уиллисон спала мирным сном.

Обычно Джулиус Корт отрубался через пару минут после того, как гасил свет. Однако сегодня он беспокойно ворочался на кровати, не в силах заснуть: нервы напряжены, в голове разброд, ноги холодные и тяжелые, будто уже настала зима. Он потер ступни друг о друга, прикидывая, не достать ли одеяло с электроподогревом. Правда, возиться и перестилать постель ужасно не хотелось. Лучше выпить — вот более верное и быстрое лекарство и от холода, и от бессонницы.

Он подошел к окну и посмотрел на темный мыс. Ущербная луна пряталась за быстро бегущими облаками, ночную мглу пронзал один-единственный прямоугольник желтого света. Вскоре и это последнее окно погрузилось во тьму, точно захлопнули ставни. На миг прямоугольник превратился в квадрат, а потом и вовсе погас. Тойнтон-Грэйнж лежал на безмолвном мысу слабо различимой во тьме громадой. Заинтригованный, Джулиус кинул взгляд на часы. Было восемнадцать минут первого.

Дэлглиш проснулся с первыми лучами солнца холодным тихим утром и, накинув халат, спустился вниз заварить чаю. Интересно, Миллисента еще живет в Грэйнж? Минувшим вечером телевизор у нее молчал, да и теперь безмолвствует. И хотя она не принадлежала к числу ранних пташек и никогда не шумела, коттедж «Вера» был окутан звенящей и безошибочно распознаваемой тишиной полнейшей уединенности. Дэлглиш зажег в гостиной лампу, принес туда чашку и развернул карту. Сегодня он собирался разведать северо-восточную границу графства, с тем чтобы к ленчу оказаться в Шербурне. Конечно, сначала надо бы из вежливости заглянуть в Тойнтон-Грэйнж и справиться о самочувствии Уилфреда. На самом деле его здоровье не особенно беспокоило Дэлглиша — трудно было думать о вчерашней комедии без раздражения. Но возможно, стоит попытаться уговорить Уилфреда обратиться в полицию или хотя бы отнестись к покушению более серьезно. Да и пора заплатить ренту за проживание в «Надежде». Едва ли Тойнтон-Грэйнж так процветает, что деликатный вклад окажется неуместен. Впрочем, ни та, ни другая задача не задержит его в Грэйнж дольше десяти минут.

В дверь постучали; на пороге показался Джулиус. Он был полностью одет и даже в столь ранний час производил обычное впечатление элегантной непринужденности, Кортспокойно сообщил, точно новости едва стоили того, чтобы вообще о них упоминать:

— Рад, что вы уже встали. Я как раз иду в Тойнтон-Грэйнж. Только что звонил Уилфред. Судя по всему, Грейс Уиллисон скончалась во сне, а Эрик поднял бучу по поводу свидетельства о смерти. Увы, не знаю, что, по мнению Уилфреда, я тут могу поделать. Похоже, вместе с правом практиковать к Эрику вернулось обычное высокомерие людей его профессии. По его мнению, Грейс Уиллисон не должна была умереть еще по крайней мере восемнадцать месяцев, а то и два года. Засим он просто не знает, как и назвать столь недопустимое нарушение дисциплины. Как обычно — докторишки стараются выжать из ситуации максимум драматизма. На вашем месте я бы такого спектакля не пропускал.

Дэлглиш молча взглянул на соседний коттедж.

— О, вы не помешаете Миллисенте, — радостно заверил его Джулиус. — Боюсь, она уже там. Кажется, у нее вчера вечером сломался телевизор, вот она и отправилась посмотреть какую-то ночную программу в Тойнтон-Грэйнж и бог весть почему решила остаться на ночь. Должно быть, увидела возможность сэкономить на белье и воде для умывания.

— Отправляйтесь, я приду попозже, — сказал Дэлглиш. Он неторопливо допил чай и потратил минуты три на бритье. И отчего это ему так не хотелось сопровождать Джулиуса? Отчего же, хоть и приходилось идти в Тойнтон-Грэйнж, он предпочитает проделать этот путь в одиночестве? И еще коммандер гадал, почему ему настолько жаль, что все так обернулось. Ведь совсем не хотелось втягиваться в тойнтонское противостояние. И его не интересовала смерть Грейс Уиллисон Он сознавал, что по большому счету не чувствует ничего, кноме необъяснимого беспокойства из-за кончины женщины которую едва знал, да еще легкого отвращения, потому что начало чудесного дня испорчено прикосновением смерти Правда, примешивалось ко всему этому еще и чувство вины Оно казалось Адаму и беспричинным, и нечестным в одно и то же время. Своей смертью Грейс словно вступила в союз с отцом Бэддли. Обвиняющих призраков стало двое, а не один Это была его двойная неудача. Лишь усилием воли Дэлглиш заставил себя двинуться к Тойнтон-Грэйнж.

У него не возникло даже тени сомнении, какая комната принадлежала Грейс Уиллисон: едва войдя в крыло пациентов он услышал громкие голоса и, отворив дверь, из-за которой они доносились, увидел, что Уилфред, Эрик, Миллисента, Дот и Джулиус сбились у кровати. Более всего они напоминали случайных свидетелей несчастного случая, к которому предпочли бы не иметь никакого отношения.

Дот Моксон стояла в ногах постели, сжимая поручень красными, точно окорок, ручищами. Сейчас на ней была белая шапочка старшей сестры — но вместо того, чтобы создавать впечатление профессиональной надежности, эффект получался гротескным. Высокий накрахмаленный муслиновый пирожок казался отвратительным и эксцентричным украшением во славу смерти. Миллисента была еше в халате, а накинутый сверху плед, из плотной шерстяной ткани с бахромой наводил на мысли о церемониальной форме, ранее принадлежавшей ее мужу-военному. По контрасту на ногах у миссис Хэммит красовались розовые меховые тапочки. Уилфред с Эриком были в коричневых сутанах. Когда Дэлглиш вошел, они коротко глянули на дверь и тотчас же снова повернулись к кровати. Джулиус говорил:

— В начале первого в одном из окон крыла горел свет. Вы говорите, она умерла примерно в это время, да, Эрик?

— Примерно. Я сужу только по степени охлаждения тела и по началу трупного окоченения. Я в таких вещах не специалист.

— Как странно! Я думал, что смерть — то единственное, чем вы специалист.