И снова глухое рыдание сорвалось с его губ. Бо закрыл лицо руками.

– Все хорошо, Бо, – прошептала Джордан. – Не молчи. Тебе будет легче. Не надо держать это в себе.

– Тайлеру тогда было всего… – Голос Бо сорвался. – Ему было всего три года. Они с Жанетт сидели сзади. Я уже начал снижаться. И тут этот порыв ветра…

Бо снова с леденящей отчетливостью вспомнил тот миг, когда потерял контроль над самолетом.

Вспомнил, как тот беспомощно закружился, словно птица с перебитым крылом… снова увидел, как океан со страшной скоростью несется им навстречу…

Вспомнил, как пришел в себя… ему тогда показалось, что прошло несколько часов. И лишь потом он узнал, что его беспамятство длилось не больше минуты.

Вспомнил, как скреб ногтями пряжку, стараясь отстегнуть ремни, удерживающие его в кресле пилота, как слепо тыкался во все стороны, обезумев от ужаса в полной темноте, как всплыл наконец, ловя воздух широко открытым ртом, и обнаружил, что оказался совсем один – один посреди залива, где, кроме него, не было никого – только змеи да аллигаторы.

Миг, когда до него дошло, что они еще там, под водой, замурованные в том, что оставалось от их самолета, был, наверное, самым ужасным в его жизни. С тех пор не было ночи, чтобы он не просыпался в холодном поту, вновь и вновь переживая этот ужас.

– Самолет разбился, и ты попытался их спасти… – Это был не вопрос – скорее догадка, По выражению ее лица Бо понял, что Джордан стремится увидеть, как все происходило, его глазами.

– Да, я пытался… наверное, я пытался. Понимаешь, я был в шоке. Не знаю, сколько раз я нырял, чтобы отыскать самолет… вернее, то, что от него осталось, но так и не смог этого сделать. – Голос Бо осип. – Позже мне показали снимки… оказалось, что самолет находился почти у самой поверхности… Понимаешь, что это значит, Джордан?! Все, что от меня требовалось, – это просто осмотреться но сторонам, и я бы увидел…

– Но ведь ты был в шоке! Было темно. Как же ты мог его найти? И потом, ты ведь наверняка был ранен… да, Бо?

Бо горько усмехнулся. Еще бы – сотрясение мозга, бесчисленные рваные раны, сломанные ребра… но ему, можно сказать, повезло. А вот им – нет.

– Мне сказали, что они оба утонули, – срывающимся голосом продолжал он. – Понимаешь, они оба были живы еще долго после того, как самолет ударился об воду… пытались отстегнуться, спастись… они ждали меня, а я… я не пришел! Пока я беспомощно шарил вокруг, мои жена и сын захлебнулись – в двух шагах от меня!

– Не терзай себя, Бо. – Теперь руки Джордан лежали у него на плечах. Лицо ее было так близко, что он чувствовал ее теплое дыхание. Глаза ее, сиявшие в темноте, казалось, притягивали его как магнит. – Ты не должен себя винить. Никто бы не смог их спасти.

– Я мог бы…

– Если бы это было в твоих силах, ты бы их спас. Да.

«Если бы это было в твоих силах, ты бы их спас…»

И тут случилось чудо: каким-то необъяснимым образом эти простые слова пробили стену, которой Бо окружил себя, взломали замок пыточной камеры, где он долгие годы истязал себя раскаянием.

Да, если бы он мог их спасти, он бы спас их.

Вспоминая о том, что случилось в тот день, он не должен считать, что предал жену и сына.

Однако…

В который раз Бо с тоской задал себе тот же вопрос – а все ли он сделал тогда, чтобы спасти самых дорогих для него людей?

Глухой стоп сорвался с его губ. Из глаз хлынули слезы, унося с собой обломки стены, рухнувшей в его душе.

Бо почувствовал, что на него вдруг снизошли мир и покой, о которых он так страстно мечтал. Не то тупое оцепенение, в которое он погружался, когда глушил виски стакан за стаканом. И не иллюзия нормальной жизни, которую Бо создавал, с головой уходя в работу. Нет, это был покой, которого так жаждала его исстрадавшаяся душа.

И надежда. Надежда на спасение. На то, что у него еще может быть будущее.

Нежным, почти материнским жестом Джордан вытерла ему лицо рукавом своего халата. И Бо снова почувствовал аромат ее тела.

Он со свистом втянул в себя воздух. В душе его поднялась буря. От спокойствия, которое только что владело им, не осталось и следа.

Бо мгновенно узнал это чувство – именно оно терзало его, заставив привезти сюда Джордан.

То, что он сделал потом, удивило его самого – сказать по правде, это удивило их обоих.

Обняв Джордан, он осторожно притянул ее к себе на колени.

Все случилось будто само собой – случайно и неумолимо.

Джордан и не думала сопротивляться. Прижавшись к груди Бо, она в ожидании подняла к нему лицо. У Бо перехватило дыхание. Она знала, что он хочет поцеловать ее! Больше того – она сама хотела этого!

Их губы встретились – вначале робко и неуверенно, но через мгновение сжигавшая их обоих страсть, сметая все на своем пути, словно лава, хлынула наружу, унося с собой остатки осторожности и благоразумия.

С хриплым стоном Бо раздвинул кончиком языка губы Джордан, позволив ему ворваться внутрь, в теплую и влажную пещерку ее рта. Языки их сплелись, и очень скоро оба потеряли голову. Руки их тряслись, перед глазами стояла пелена тумана.

Легкое прикосновение пальцев Джордан застигло Бо врасплох. Она положила ладонь на его обнаженную грудь, и он содрогнулся от жгучего, почти невыносимого наслаждения. Губы его впились в ее рот, и Бо был вознагражден еще одним прерывистым стоном. Тело Джордан приникло к нему, чуткие пальцы вцепились в его обнаженные плечи, словно она стремилась слиться с ним воедино.

Бо чувствовал ее нарастающее желание. Его неприкрытая страсть не отпугивала ее – напротив, Джордан сама отвечала ему с тем же пылом, дразня и раззадоривая его, сводя с ума, пока сжигавшее его желание не стало нестерпимым.

Осторожно убрав с плеч еще влажные после душа волосы Джордан, Бо нащупал мягкую ткань ее халатика и потянул его вниз. С легким шуршанием тот спустился до талии, и Бо зажмурился. Он припал губами к ее шее и вдруг услышал, как Джордан сдавленно ахнула. В первый момент он решил, что это от наслаждения, но его заблуждение длилось недолго. Вздрогнув, Джордан попыталась вырваться из его объятий.

Ошеломленный Бо еще долго терялся бы в догадках. Но тут ему бросился в глаза контраст между молочно-белой кожей Джордан на груди, там, где она была прикрыта купальником, и багрово-красными плечами и шеей. Только тут Бо вспомнил, что она обгорела на солнце.

– Прости, – задохнувшись, виновато прошептал он. – Я совсем забыл. Тебе, наверное, больно… Извини, Джордан, конечно, мы не должны…

– Нет, должны, – перебила она, притянув его голову к своей груди.

Сжав губами упругий сосок, Бо пощекотал его кончиком языка, потом проделал то же со вторым соском. Запрокинув от наслаждения голову, Джордан выгнулась дугой, и гортанный смешок, сорвавшийся с ее губ, едва не заставил Бо вскочить с шезлонга. Окончательно потеряв голову, он рывком прижал ее к себе. И только мысль о ее обожженной, покрасневшей коже заставила его держать себя в руках.