Они с Мари и бежали, как зайцы, спотыкаясь на изрытой воронками площадке, где еще так недавно плясали рил в честь Годовщины Высадки. Комплекс перестал существовать, корпуса местами горели, местами были темны, а в воздухе все еще шел бой. Рассудив, что свои вряд ли будут пикировать с неба на бегущих людей, Брюс ориентировался исключительно на звук. Когда тот нарастал, он хватал Мари и швырял ее наземь, под прикрытие какой-нибудь кучи или в воронку — лишь бы в тень погуще. Невыносимо, немыслимо наваливался на спину рев, будто каток вминал их обоих в горячую землю, и выхлоп облизывал им затылки, на которых — он чувствовал! — скручивались опаленные волосы, а сверху сыпался пепел, как снег. Брюс очень сильно подозревал, что все это — совсем не то, что рекомендует ОБЖ в подобной ситуации.

ОБЖ вообще рекомендует не ходить там, где стреляют. Когда-то я очень не уважал ОБЖ.

— Это военная авиация, — сказал Брюс, отплевываясь от песка и травы. — Мощность движков, пулеметы, ракеты… Гражданскую так не переоборудуешь. Нашим в небе не сдюжить.

Он пожалел о том, что сказал: Мари встала столбом и уставилась в ночное небо, где проносились стремительные легкокрылые тени. Если кто и помещает тем играючи расстреливать нас, так это отец с его эскадрильей. Наспех оборудованная пулеметами сельхозтехника, конечно, не сыграет с военными на равных, но по крайней мере отвлечет тех на себя, позволив нам укрыться в кустах и скалах.

Назгулов бы сюда! Они бы показали этим, кто в небе хозяин, кто хищник, а кто объедки подбирает.

— Мы можем пройти через больничный блок! — осенило ее. — Его первый подземный ярус соединен переходом с научным. Ну же…

— Сколько весит эта твоя штука?

Я хотел спросить — а она вообще цела? В это трудно поверить, входя в искореженные двери, ступая по битому стеклу… Окна-иллюминаторы выбиты, на стенах пляска диких теней. Горит яблоневый сад. Горит все, что может гореть. И все, что не может — тоже. Это зажигательные ракеты.

Брюс невольно вздрагивает и прижимается к стене: это какая-то клонированная птица бьется в разбитой опрокинутой клетке. Большая! Что она тут делает?

Ну да, больничный блок всегда был самым пустым: максимум, тут ставили прививки, ну и еще проводили регулярный медосмотр. Немудрено, что лаборатория белкового синтеза потихоньку захватывала тут производственные площади. Ученая дама Монти сказала бы, что это две ветви от одного корня. Ученой даме Монти никто не возражал. Себе дороже.

Кто же ее убил? Почему СБ удовлетворилась, посадив' под замок Мари Люссак?

Своевременные мысли, ничего не скажешь. Между прочим, почему в распоряжение горнодобывающей корпорации придана эскадрилья военной авиации? И где Морган?

Брюс нагнулся, чтобы освободить птицу, заодно выпустил и кроликов из длинной клетки вдоль стены. Ушастые безошибочно сориентировались по движению воздуха и вскоре уже вовсю скакали через поляну в заросли.

Только сейчас начинаю понимать всю значимость замысла… все величие идеи терраформации и вообще всего, что человеческая рука сделала для Авалона. Кустов, кустов надо было сажать побольше!

— Сюда! — Мари заторопилась вниз по железной лестнице, обгоняя луч фонарика. Брюс пристыдил себя и ускорил шаг: сломает ногу, мне же ее тащить. Однако Мари двигалась уверенно, как намагниченная, и ему пришлось напомнить себе, что она каждый день тут ходит. Прошла бы и с завязанными глазами: похоже, опять впала в блаженное состояние, когда настолько знаешь, что должен делать, что никакие мысли уже не мешают. Неужто в самом деле клон? Впрочем, это уже папины проблемы. Кажется, они друг дружке ровня.

Стоп. Дальше хода нет. Мари уперлась в прозрачную стену: путь перекрывали двери из матового пластика, помеченные большим красным крестом, и двери эти были закрыты. Мари поспешно набрала код, но он не сработал. Повторила попытку — снова ничего. Ну естественно, генератора-то нет, и аварийная система тоже глюкнулась. Теперь пройти в двери можно, только взорвав их. Брюс погасил фонарик и увидел, что прямоугольник двери сереет светом.

— Сейчас я поищу каталку, — сообразил он. — Положим на нее что-нибудь и протараним. Пластик же, не пласталь.

Ага, сам лягу — головой вперед, сгожусь хоть на что-то. Ему неожиданно стало весело.

— Нет времени.

Мари огляделась. В каждом отсеке возле двери полагается пожарный шкаф, и тот не заперт. Нажми красную кнопку с буквой «А», прозрачная панель выпадет сама, бери, что хочешь, только учти, что воды нет — насосы тоже электрические. Были.

Мари ударила по кнопке: правильно, со знанием дела — основанием ладони. Она схватилась за топор, и Брюс непроизвольно вздрогнул. Тяжелый треугольный клин на длинной, с пол-Мари, ручке. Попыталась его поднять и занести, но равновесия не удержала: ее повело в сторону и назад. Пришлось уронить его и на него же опереться, чтобы не упасть.

«Дай, я» и «помоги мне» прозвучали одновременно. Жестом указав, куда ей встать, чтобы не мешаться, Брюс двумя ударами разнес дверь вдребезги. Пригодился. А что? В этом что-то есть! У некоторых вон мускулов ровно столько, чтобы кнопку нажать.

Еще не все осколки осыпались, а Мари уже кинулась вперед. Брюс замешкался посмотреть на датчик маски. Минут на двадцать кислорода еще есть. Слишком много бегаем, учащенно дышим.

— Топор захвати! Да я и сам догадался.

Здесь, в переходе меньше дыма, чем где бы то ни было. Мари потерялась где-то впереди, а потом появилась снова в луче фонарика, интерферирующем на пыли.

— Куда перенесли оборудование из кабинета Монти? Вспоминай, я ж не знаю!

Брюс тоже не знал, но Тирод говорил, что поступили просто: с наземного яруса все переместили в подземный, и заново почти ничего не подключали. Мера безопасности, не больше, уступка паранойе: напряженная ситуация разрешится, все вернется на круги своя, а пока — каникулы! Время бояться, смотреть в небо и ждать.

Дождались.

Ладно, расслабься. Есть люди, которые ищут виноватых. А есть те, кого зовут, когда больше некого, кто ликвидирует последствия. Мы, Эстергази, традиционно из вторых.

— Скажешь ты наконец, — крикнул он, — что мы ищем?

Мари вынырнула из проема:

— Рог, — лаконично ответила она.

Первый подземный ярус конструктивно копирует надземный, ориентироваться в нем просто — с поправкой на темноту и буханье разрывов где-то там, над головой. Но тут больше дыма.

— Он был в личном кабинете миз Монти, — сказала Мари. — В большой круглой комнате. Логично было бы предположить, что его перенесли в большую круглую комнату. Кто приглядывал за аппаратурой Монти, когда она была уже мертва, а меня держали под замком?

— А никто! — осенило Брюса. — Ее ж опечатали, лабораторию. Там произошло убийство, ее осмотрели, сфотографировали и опечатали. Оттуда ничего не выносили. Если Рог был там сразу после убийства…