Серега обнажил меч, поднялся в стременах, готовясь скомандовать наступление, как слитный залп электромагнитных излучателей могехаров накрыл окраину леса, выжигая деревья, кустарники и траву. Конь под Серегой встревожился, попытался взбрыкнуть, насилу удалось успокоить. Стена огня поднялась перед Одинцовым, отрезая Волчью сотню от основного сражения. Могехары постарались, видно, пытались нащупать ставку воеводы Глухаря да между делом прошлись по всей округе.

Серега не успел расстроиться из-за нападения, как пламя спало, оставляя после себя выжженную территорию и пепел. Не дожидаясь повторного залпа могехаров, Одинцов взметнул меч к небу и заорал:

– За мной!

Волчья сотня яростно взревела и понеслась на врага, вытягиваясь в стальной клин, который вскоре вонзился в гущу вражеских солдат.

Серега смотрел на приближающийся строй боркичей, они не обращали внимания на новую угрозу, занятые сражением с вестлавтцами. Он видел солдат обоих армий, упоенно рубящихся друг с другом, успел подумать: «Как в этой сече разобрать, где свой, где чужой?», когда боевой конь проломил строй врага. Он сбил с ног трех солдат, которые упали под копыта животному и тотчас оказались растерты в кровавую кашу. Серега взметнул меч и обрушил его на головы противника, который теснил вестлавтцев. Горстка солдат оказалась зажата боркичами со всех сторон и была обречена на смерть. Из окружения не вырваться, подмоги ждать неоткуда. Поэтому появление командира Волка вестлавтцы встретили восторженным ревом и с удвоенной силой набросились на боркичей. В считаные секунды Одинцов разорвал окружение и уполовинил ряды врагов, после чего продолжил движение, оставив окруженцев подчищать хвосты.

Рядом с Одинцовом рубился Жар. Его боевой топор неутомимо взлетал и опускался на головы врагов. Когда он поднимался для нового удара, вслед за ним тянулся шлейф кровавых брызг. Жар, стиснув зубы, трудился, словно Железный Дровосек, неуязвимый для противника. Пока что еще никому не удалось дотянуться до него, да и стрелы отскакивали от его тела, словно доспех у него заговоренный.

Заметив взгляд командира, Жар довольно осклабился и с силой опустил топор на голову боркича, который попытался выбить его из седла копьем. Шлем не спас солдата, его голова лопнула как перезрелый помидор. Копье выпало из ослабших рук.

Пока Серега осматривался, его тоже попытались взять в копья. В последний момент он заметил летящее ему в грудь оружие, отклонился в сторону и перерубил основание пополам, после чего встал в седле и ответил в полную силу. Он успел увидеть страх в мальчишеских глазах солдата, который в ту же секунду потух навсегда. Второй копейщик попытался сильным ударом выбить Одинцова из седла, но чуть-чуть смазал. Наконечник копья скользнул по доспеху Сереги, уходя в «молоко». Волк осклабился и вонзил меч в горло смельчака. Перебросив клинок в левую руку, Одинцов подхватил копье из ослабевших рук боркича, выбрал цель поинтереснее и метнул.

Вражеский рыцарь в богатых доспехах, украшенных золотом и мехами, гарцевал на коне, осыпая вестлавтцев стальными оплеухами, когда копье пробило ему нагрудный панцирь. Его вынесло из седла, и он упал под копыта чужой лошади. Броня его не спасла. Тяжело раненный, он пытался подняться на ноги, вырвать копье из груди, но падал на землю. Смерть же рыцарю принесло копыто боевого коня, опустившееся ему на лоб. И ведь на коняшке соотечественник восседал. Вот так рыцарь и принял смерть от собрата по присяге.

Лех Шустрик трудился неподалеку от Одинцова. Судя по его утомленному лицу, покрытому потом, приходилось ему тяжко. Все-таки он вор, хотя и прошедший неплохую подготовку, а не солдат. Но сдаваться Шустрик не собирался. Крутился в седле, словно волчок, успевая раздавать удары направо и налево.

Волчьи солдаты заметно выделялись на поле боя. Оскаленная морда волка с нагрудной пластины то и дело бросалась в глаза. Все-таки десятники не зря свой хлеб ели, солдат они натаскали мастерски. Сереге пока не попадались на глаза поверженные бойцы, и это внушало гордость. Вот одного из них выбили из седла копьем. Он скатился на землю, выронив меч, но тут же вскочил на ноги, вырвал из рук мертвеца боркича боевой топор, раскрутил над головой и набросился на врагов в приступе лютой ярости.

Над полем пронесся гул, он резко выделялся на фоне скрежета и лязга, доносившегося отовсюду. Серега попытался найти источник звука и чуть было не пропустил удар в голову. Вражеский меч просвистел в нескольких сантиметрах от лица. Он крутанулся, отражая новый выпад. Возле него гарцевал всадник в видавшем виде доспехе. К нему приближалась подмога – трое рыцарей – с твердым намерением лишить Волчью сотню командира.

Одинцов дожидаться их вмешательства в схватку не стал. Направил коня навстречу врагу. Поединок оказался скоротечным. Боркич неудачно отразил выпад Одинцова, раскрылся, чем Серега не преминул воспользоваться. Он чиркнул по горлу врага, вскрывая его словно консервную банку.

Рыцарь вывалился из седла. Но его напарники были уже близко.

Одному с тремя воевать тяжко. Слава творцу, приближение опасности вовремя заметили Жар и двое солдат из его десятка и поспешили на выручку. Они встретили боркичей во всеоружии. Серега даже опомниться не успел, как остался без работы. Враг был повержен.

Но что это за гул? Который то и дело возникал над Красными полями?

Отделенный от врагов барьером из волчьих солдат, у Сереги появилась возможность осмотреться, чтобы установить источник звука. И он его быстро нашел. Эти звуки издавали электроимпульсные пушки, установленные на могехарах. Будучи в абсолютной недосягаемости для мечей и топоров вестлавтцев, солдаты орудийных расчетов выбирали цель и методично выжигали противника. Несколько команд работали по холму, в надежде зацепить ставку воеводы Глухаря. Они находились вдалеке и добраться до них не представлялось возможным. Да и без импульсных пушек могехары представляли внушительную силу. Они топтали пехотинцев, валили лошадей, выбивали всадников. Там где проходил могехар, оставалась проторенная дорога из перемешанного железа и человеческого мяса. Уничтожить его не выходило. Сколько ни кидали на животное вестлавцы бойцов, ничего не получалось. Они пытались рубить ноги, но оказывались втоптанными в землю, да и меч против грубой толстой кожи оказывался бесполезен. Лучники стреляли по могехару, но стрелы отскакивали от его шкуры, достать же солдат из орудийного расчета нереально. Они были скрыты массивным телом животного.

С этим надо что-то делать. Только перед Волчьей сотней поставлена другая задача – захватить князя Боркича. Правда, если оставить этих тварей за спиной, они всю армию вытопчут. И тут от захвата князя много не выгадаешь.

Серега замер. Интересная идея посетила его. Сумасбродная, отчаянная, но в этом сумасшествии была своя гениальность. Если идея выгорит, то победа, считай, у них в кармане.

Одинцов нашел взглядом Леха Шустрика и направился к нему.

– Бери десяток солдат и за мной! – приказал он.

– Что ты задумал?!

Из-за лязга, скрежета и грохота битвы Леху Шустрику пришлось кричать.