* * *

Когда я проснулась на следующий день перед работой, то не могла вспомнить ни обратную поездку, ни то, как добралась до собственной кровати. Как Тай и предсказывал, моя киска натерлась и отзывалась болью на любое прикосновение. Даже трусики безжалостно царапали то, что Тай назвал бы «моими нежными лепестками». Хихикая, я отправилась в душ, чтобы горячая вода расслабила меня и сняла отек. Но, опустив взгляд, я громко выругалась. На передней части каждого бедра красовалось по четыре синяка размером с четвертак, а пятый украшал заднюю часть.

– М-мать, просто великолепно. Как, черт возьми, объяснить это дизайнеру купальных костюмов? Ах да, у меня был сумасшедший секс прямо в горах на капоте машины. И помните этого здоровенного самоанца, которого вы наняли, – так вот, это целиком его вина, это он взбесился, набросился на меня и украсил этими синячищами.

Так я ворчала и причитала, собираясь на съемки.

Когда я показалась на съемочной площадке, на пляже неподалеку от наших бунгало, моя злость, по счастью, и не подумала выветриться. Заметив меня у входа, Тай поднял голову и улыбнулся.

– Привет, подружка, ты выглядишь…

Остальные слова застряли у него в глотке, когда я свирепо уставилась на него – хотя между нами еще оставалось добрых три метра. Поставив сумку на землю, я самым дурацким образом решила его игнорировать. Да, я знаю, что это было глупо и по-детски, но все равно, это не отменяло предстоящего мне крайне неловкого объяснения. А конкретней, мне надо было объяснять, почему всемирно известный модельер Анджел Д’Амико вскоре должен будет удалять синяки со своих снимков с помощью фотошопа. Тай положил широкую лапу мне на плечо, но я гневно смахнула ее и снова наградила самоанца яростным взглядом.

– Что случилось с прошлой ночи, когда я уложил тебя в постель, и до твоего появления здесь? – озабоченно спросил Тай.

– Случился ты и твои чертовы лапищи! – буркнула я и приподняла подол платья, демонстрируя ему синяки на своих бедрах в форме десяти аккуратных отпечатков пальцев.

Я подняла взгляд, ожидая от него искренних извинений и сочувствия, – но как бы ни так. Вообще-то Тай хихикал, прикрывая ладонью рот. Я почувствовала, как температура подскакивает у меня градусов на сто, и гневно подбоченилась.

– Ты что, издеваешься? – громко прошипела я.

Конечно, он довел меня до белого каления, но я все же была профессионалом и не желала оказаться той скандальной моделькой, что поднимает бучу на съемочной площадке.

Как раз в эту секунду ко мне подошел Рауль. На сей раз он был во всем белом – с головы до ног. Как оказалось, он все же не гот. Рауль объяснил, что, выбирая цвет одежды на день, придерживается его во всех деталях. Поэтому, с носков ботинок и до воротничка, все на нем было одного цвета. Даже на ногах у него красовались белые конверсы. Остались лишь малиновые волосы. По утверждению чудаковатого стилиста, это подчеркивало его эксцентричность.

– В чем тут дело?

Злобно прищурившись, я уставилась на Тая.

– Ни в чем, – процедила я сквозь зубы.

– У нее на бедрах синяки, – тут же выпалил Тай.

Будь у меня под рукой нож, я без особых раздумий всадила бы его самоанцу в глаз – но за неимением ножа сошли бы и кисточки для теней.

– Мы слегка увлеклись прошлой ночью – ну, ты знаешь, как это бывает, – продолжил Тай, хлопнув Рауля по плечу. – Как думаешь, сможешь это поправить?

Рауль и бровью не повел.

– Дайте посмотреть.

Закатив глаза, я задрала подол платья. Рауль опустился на колени, взялся за мои ноги и присмотрелся.

– Засуньте в морозилку десять ложек, сейчас же! – крикнул он через плечо.

Девушка, с которой он встречался последние полторы недели, крикнула: «Поняла!» – и бегом бросилась исполнять его поручение.

– Не волнуйся, милая. Я уменьшу синяки с помощью холодных ложек, а потом замажу гримом.

– Ох, слава богу. Мне было бы так неприятно, если бы Анджелу пришлось фотошопить снимки.

Взгляд Рауля стал жестким.

– Милая, Анджел Д’Амико отфотошопит снимок модели в его купальнике не раньше, чем изменит своей сексуальной жене Розе. Он в первую очередь художник. Он никогда не редактирует свои снимки. Для него важно, чтобы каждое фото оставалось натуральным.

– Ох. Ладно, но ведь вы поможете, верно? – сказала я, глядя на него своим лучшим щенячьим взглядом.

Рауль усадил меня в гримерское кресло.

– Для тебя все, что угодно.

– Спасибо, Рауль, – выдохнула я, привставая и целуя его в щеку.

– А как насчет меня? Ведь это я его попросил, – добавил Тай у меня из-за спины.

Я поморщилась и перекинула волосы за спину.

– Ага, ведь именно ты измял своими ручищами все мои бедра! – яростно бросила я.

Тут, наконец, у него на лице появилось виноватое выражение – но всего на полсекунды.

– Да, и знаешь, я не жалею об этом. Сделал бы это снова прямо сейчас. Неужели ты сожалеешь о прошлой ночи, когда твои ноги были широко раздвинуты, ты лежала голой на капоте моей машины, и ветер целовал твою сладкую, мокрую…

– Черт!

Рауль застыл с расческой в руке. Глаза у него остекленели, а по щекам пополз румянец.

– Опаньки, забыл, где я. Извини, чувак.

На сей раз в голосе Тая действительно прорезались виноватые нотки.

Рауль покачал головой.

– Брось, все в порядке. Если хочешь извиниться, расскажи мне, где припарковался. Ладно?

Тай снова огрел Рауля по спине.

– Конечно, брат. Поговорим позже. Встретимся в воде. Сегодня у нас съемка парочек в сексуальных купальниках, тискающихся на песке пляжа.

Тут он выразительно поиграл бровями, глядя на меня.

– Серьезно? – спросила я, не веря ни единому его слову.

Наверное, это совпадение.

– Ага. Буду лапать тебя везде.

– Не в первый раз, – фыркнула я.

– И не в последний, подружка.

Анджел Д’Амико был гением. Он не только заставил нас с Таем работать перед камерой так, словно мы уже много лет были парой, свет, задний фон, купальники – все это придало снимкам новизну и свежесть. У него был уникальный взгляд на то, как перенести на совершенно новый уровень проблему восприятия женщинами своего тела. Эта кампания получалась совершенно новаторской. По-другому я не могу ее описать. Я была тут самой стройной моделью, где-то между восьмым и десятым размерами. Размеры остальных варьировали в диапазоне от десятого до восемнадцатого, возможно, даже двадцатого. Все они были красивыми женщинами с пышными формами, которыми могли по праву гордиться. Настоящие женщины с настоящими телами.