— Не за что, Ниночка. Мы еще поглядим, как у него первые зубки резаться начнут. И… всегда рада буду вам помочь. — Юлия Павловна была сама доброта и участие. — А вы, Катенька… Да, цвет лица и у вас неважнецкий. Я вам еще в прошлый раз хотела дать совет. Вы крайне впечатлительны. Я заметила, как сильно повлияло на вас несчастье с Лерой. И сегодня тоже вы за Ниночку испугались. Так вот, хотите совет: когда ощущаете такой вот дискомфорт в душе… Ну, в народе говорят — мороз по коже… Налейте стакан кипяченой теплой воды, две чайных ложки сахара положите туда и выпейте залпом. Это успокоит не хуже валерьянки и вернет здоровые краски вашему лицу. Ну, всего хорошего, девочки. Заходите, будем с Сашей всегда рады. Нина, насчет подушки не забудьте. Сейчас как раз самые лучшие деньки для сбора листьев. Собирайте утром, когда они еще в росе, а потом сушите на солнце.

— Не забуду. Спасибо, Юлия Павловна.

— О чем это она? — ревниво спросила Катя, когда они вошли в дом. — Что еще за листья?

— Якобы средство хорошее от бессонницы. Юлия Павловна считает, что обморок спровоцировало хроническое недосыпание. Я ж не сплю почти, верчусь с боку на бок. Она предложила попробовать вместо снотворного, которое мне сейчас нельзя, одно народное средство. У нас по забору хмель растет — во-он там, — Нина указала на сарай. — Надо нарвать листьев, высушить, набить ими маленькую подушку-думку — такую из простой наволочки сшить можно. И попробовать спать на ней.

— Чушь, не поможет это.

— Почему? Вон в «Декоре Италии» подушки продают, водорослями набитые, гречишной шелухой, травами, да еще по зверской цене! Может, и помогает?

— Нин, серьезно, как ты себя чувствуешь? Давай я сбегаю к магазину, там телефон, вызовем врача…

Нина махнула рукой. На лице ее появилось замкнутое, мечтательное выражение. Она словно прислушивалась к чему-то внутри себя, словно вспоминала что-то. Между ними воцарилось странное молчание. Вроде бы так много нужно было сказать друг другу, обсудить, поделиться по-женски. А они молчали…

Час тек за часом. На Май-Гору опускались сумерки. Потом взошла луна, схожая видом с ярко начищенной медной пуговицей. Наконец Катя не выдержала. Ну что за мука такая — это непонятное, скованное безмолвие! Решительным шагом промаршировала на террасу, где Нина, свернувшись клубком в кресле, смотрела в темное окно.

И слова: «Нина, что же с нами происходит?», вот-вот уже; готовые слететь, замерли на Катиных губах. Нина вздохнула, словно просыпаясь, взяла ее за руку, прижалась теплой щекой.

—Вот такие пироги с котятками, Катюшка… Что делать-то будем, а?

Катя села прямо на пол, на старую вьетнамскую циновку.

Луна освещала террасу, и не хотелось зажигать лампу, чтобы не спугнуть этот сумеречный холодный свет.

— Я с дядькой одним договорилась, придет завтра и траву нам на участке скосит, — сказала она. Глупая, ведь совсем не то хотела сказать, и вот — вырвалось. — Смешной такой! алкаш… Зовут его Колобродом отчего-то. У Александры Модестовны сегодня косил. А завтра к нам обещал. Если не запьет, конечно.

— Хорошо. — Нина не отпускала ее руку. Как в детстве, водила по ладони пальцем: «Сорока-сорока, кашу варила, деток кормила…» Катя вспомнила: много лет назад они вот так же сидели на этом кресле, здесь, на террасе. Был такой же душный летний вечер. У Нины тогда были косы — бабка вплетала в них красные ленточки и укладывала сзади «корзиночкой». А Катю коротко стригли в парикмахерской, и она жутко гордилась своей модной «взрослой» стрижкой.

— Я в очереди слышала Колоброда этого. Он историю одну рассказывал. Дикую немножко, но забавную. Якобы давным-давно тут у вас ведьма жила. — Катя заглянула подруге в лицо. Нина в ответ слабо улыбнулась. И… лед был сломан. Они обе почувствовали это. Откуда вот только он появился в их отношениях? Это так и осталось загадкой. — А потом местные ее утопили в источнике под горой, представляешь? — Она живо пересказала Нине страшилку.

— Чего только не выдумают. Да врет он, наверное, спьяну. Я никогда этой истории не слыхала. — Нина сладко потянулась. — Странное какое ощущение, Кать. Легкость во всем теле и вместе с тем усталость адская. Словно целый день пахала как вол. Мне кажется, я сегодня спать буду как убитая и без этого хмеля в подушке. И даже несмотря на эту дрянь, — она ткнула в луну, заглядывающую на террасу.

— Ты хоть помнишь, что с тобой было? — осторожно спросила Катя.

— Ничегошеньки не помню. Костька кричит, звон у меня в ушах, тошнота, потом темнота. Очнулся — гипс, как говорится.

— И Кузнецова даже не помнишь?

— А при чем тут Шурка? — голос Нины дрогнул.

— Это он тебя к соседям доставил. На руках, чуть ли не бегом. Так романтично, я даже, грешным делом, позавидовала. — Катя подмигнула.

— Делать ему нечего. Я… я когда очнулась, он рядом сидел. Потом Юлия его вон выставила.

Катя хотела было сказать ей о… Ноне стала этого делать. О том, что Нина невольно сыграла роль Спящей красавицы, пробужденной страстным поцелуем некоего принца — надо ли ей сейчас это знать? Придет время, и тот, кто так пылко исцелял ее столь сладкими нетрадиционными методами по указке доморощенной экстрасенши, сам поведает ей об этом. «Непременно поведает, — подумала Катя. — Или я ничего не смыслю в мужчинах».

— А что с тобой Юлия Павловна делала? — спросила она с любопытством. — Она что, и правда как-то тебя лечила?

— Да нет вроде. Я очнулась — смотрю, она у меня пульс считает. Потом спину мне помассировала, шею — воротниковый массаж.

— А лист лопуха тогда зачем?

— Лопуха?

Катя рассказала, что ей удалось подглядеть из «нетрадиционки».

— Интересно, — Нина закусила губу. — Arctium lappa, по-латыни как громко звучит лопух-то, а? Сок его используют в медицине, отвары тоже, даже от зубной боли помогает — слыхала. Но про то, что ты говоришь… Да я потом у Юлии спрошу.

— Вряд ли она тебе скажет правду.

— Почему?

Катя молча смотрела в окно, потом произнесла:

— А ведь я действительно перепугалась. Причем так, как, наверное, никогда в жизни. Знаешь, что я подумала?

Нина кивнула.

— Сразу же подумала, понимаешь: кто же из них? Шурка или этот Владимир в тельняшке, кто же? Но ведь оба пришли к нам… как бы это поточнее сказать… Ни пузырька ведь, ни бутылочки… я ж все время, пока они за столам сидели, следила, чисто подсознательно, автоматически за ними следила! Смотрела за их руками — они не касались посуды, которой пользовались мы с тобой, — Кате показалось, что ей не хватает воздуха. — Вот до чего дошла! Отравители стали мерещиться. Надо уезжать из такого проклятого места, а, подружка? Все эти страхи, нервы… Ты права была: такой отпуск никому не…

— Никуда я не поеду, — Нина снова гибко потянулась. — Ну что в Москве? Сяду в четырех стенах, упрусь в телик. На каждый телефонный звонок бегать буду. А если он позвонит, то…