Ричер пожал плечами.

— Необязательно.

— Одним словом, ты поможешь нам избежать войны, — сказал Боркен. — Вот мое решение. Ты станешь моим эмиссаром.

— Что?

— Ты человек независимый. Ты не один из нас. У тебя нет в нашем деле корыстных целей. Ты такой же американец как они, добропорядочный, законопослушный гражданин. Умный, проницательный. Ты обращаешь внимание на то, что вокруг. Тебя послушают.

— Что? — повторил Ричер.

— У нас здесь все подготовлено к тому, чтобы провозгласить независимость, — не обращая на него внимания, продолжал Боркен. — Ты должен это понять. У нас есть армия, у нас есть казначейство, у нас есть золотой запас, у нас есть юридическая система, у нас есть демократия. Все это я собираюсь продемонстрировать тебе сегодня. Я покажу тебе общество, созревшее для независимости, готовое жить свободным или умереть, которому осталось ждать всего один день этого светлого часа. Затем я отправлю тебя на юг, в Америку. И ты расскажешь всем, что наше дело непобедимо, а их дело безнадежно.

Ричер молча смотрел на него.

— И ты расскажешь о Холли, — тихо промолвил Боркен. — Которая находится в особой отдельной комнате. Ты расскажешь о моем секретном оружии. Моем страховом полисе.

— Ты сумасшедший, — сказал Ричер.

В домике наступила тишина. Полная, абсолютная тишина.

— Почему? — наконец прошептал Боркен. — Почему я сумасшедший? Почему именно?

— Потому что в твоих рассуждениях решающий изъян. Неужели ты не понимаешь, что Холли ничего не стоит? Президент сместит Джонсона с поста быстрее, чем ты успеешь моргнуть. Тебя раздавят как клопа, а Холли станет лишь еще одной жертвой. Ты должен отпустить ее вместе со мной.

Боркен затряс своей непомерно огромной головой, радостно, уверенно.

— Нет. Этого не произойдет. Холли важна не только тем, что у нее такой отец. Разве она тебе это не сказала?

Ричер недоуменно посмотрел на него. Боркен взглянул на часы.

— Пора идти. Пришло время показать тебе нашу юридическую систему в действии.

* * *

Услышав тихие шаги за дверью, Холли соскочила с кровати. Щелкнул замок, и в комнату вошел молодой солдат со шрамом на лбу. Приложил палец к губам, и Холли кивнула. Доковыляла до ванной и включила душ, направив шумную струю в пустую ванну. Проследовав за ней, молодой солдат закрыл дверь.

— Это можно делать лишь раз в день, — шепотом сообщила Холли. — Если душем будут пользоваться слишком часто, возникнут подозрения.

Парень кивнул.

— Уходим сегодня ночью. Сегодня утром не получилось. Нам всем необходимо нести дежурство на суде над Лодером. Я приду как только стемнеет. У меня будет джип. Мы помчимся в темноте на юг. Это рискованно, но у нас все получится.

— Без Ричера я никуда не пойду, — решительно произнесла Холли.

Парень со шрамом покачал головой.

— Этого обещать не могу. Сейчас он с Боркеном. Одному богу известно, что с ним станется.

— Я поеду только в том случае, если поедет он.

Парень испуганно посмотрел на нее.

— Хорошо, я постараюсь.

Открыв дверь ванной, он вышел на цыпочках. Проводив его взглядом, Холли выключила душ. Щелкнул замок на входной двери.

* * *

Он петлял по лесу, продвигаясь на северо-запад, как это бывало всегда. Часовой, которого Фаулер поставил в секрет среди глухих зарослей в пятнадцати футах от главной тропинки, его не увидел. Зато его заметил тот, который прятался в чаще. Часовой увидел мелькнувшую в кустах камуфляжную форму. Он мгновенно развернулся, но все же не успел разглядеть лицо. Пожав плечами, часовой задумался. В конце концов решил никому ничего не говорить. Лучше вообще не упомянуть о случившемся, чем признать, что он не смог опознать предателя.

Поэтому парень со шрамом успел добраться до барака за две минуты до того, как ему предстояло сопровождать командира на заседание трибунала.

* * *

При свете дня здание суда на юго-восточной окраине заброшенного поселка Йорк выглядело в точности так же, как сотни других таких же, на которые Ричеру пришлось насмотреться в сельской Америке. Построено на рубеже столетий. Просторное, белое, с резными колоннами у входа. Монументальная солидность, одним видом выражающая свое серьезное назначение, но при этом множество легкомысленных мелочей, придающих внешнюю красоту. Ричер отметил легкий купол, словно парящий над зданием, и старинные часы под ним, вероятно, установленные на средства, собранные по подписке давно ушедшим поколением. В целом, то же самое, что и в остальных местах, вот только крыша была остроконечной и более прочной. Ричер рассудил, что такими на севере Монтаны должны быть все постройки. В течение долгой зимы крыша должна выдерживать вес нескольких тонн снега.

Однако сегодня было утро третьего июля, и снег на крыше отсутствовал. Пройдя пешком милю под бледным северным солнцем, Ричер согрелся. Боркен ушел первым один, и Ричера провели через лес те же шестеро охранников из элитной гвардии. Он по-прежнему был в наручниках. Его подвели прямо к входу и заставили подняться на крыльцо. Весь первый этаж занимал один просторный зал, утыканный колоннами, которые поддерживали пол второго этажа. Стены и потолок были обшиты широкими досками, напиленными из гигантских сосен. Со временем древесина потемнела; внутреннее убранство было простым и строгим.

Зал был заполнен до отказа. Ни одного свободного места на скамьях. Помещение казалось словно затопленным морем защитной зелени. Мужчины и женщины. Сидящие неестественно прямо, вертикально зажав между коленями автоматические винтовки. Застывшие в напряженном ожидании. Среди них изредка встречались дети, притихшие, запуганные. Ричера провели сквозь толпу к столу у барьера для членов суда. Там уже сидел Фаулер. Рядом с ним Стиви. Фаулер кивнул на стул. Ричер сел. Охранники встали у него за спиной. Минуту спустя двустворчатые двери распахнулись, и Бо Боркен занял место за столом судьи. Старые половицы скрипнули под его весом. Все присутствующие встали, за исключением Ричера. Вытянулись по стойке «смирно» и отдали честь, словно услышав немое приказание. Боркен по-прежнему был в черном мундире, с ремнем и в высоких ботинках. К этому наряду он добавил огромную кобуру с «ЗИГ-Зауэром». В руках Боркен держал тонкую книгу в кожаном переплете. Вместе с ним в зал вошли шестеро вооруженных мужчин. Встав перед скамьей, они застыли, уставившись прямо перед собой невидящими взглядами.

Собравшиеся в зале начали рассаживаться. Подняв взгляд на потолок, Ричер мысленно разбил его на четверти. Определил, какой угол будет юго-восточным. Двери снова распахнулись, и толпа затаила дыхание. В зал втолкнули Лодера. Он был в окружении шестерых охранников. Его подвели к столу напротив Фаулера. Место обвиняемого. Встав у Лодера за спиной, охранники положили руки ему на плечи, заставляя его опуститься на стул. Лицо Лодера было мертвенно-бледным от страха, на нем темнели засохшие кровоподтеки. Нос был сломан, губы распухли. Боркен молча посмотрел на него. Тяжело опустился в кресло судьи и положил руки на стол, ладонями вниз. Обвел взглядом притихший зал и сказал: