Шрифт:
Интервал:
Закладка:
У девушки уже просто не было слов, а в голове варилась сплошная каша из самых разных мыслей. Единственное, что она поняла наверняка — каждое её сказанное вслух слово аукается унижением и обидой, как бы напоминая ей всю ничтожность своего текущего положения.
Как только мазь закончилась, а действие приказа себя исчерпало, девушка резко отскочила в сторону, мгновенно надела ночнушку и, яростно стиснув кулачки, грозно посмотрела на раба исподлобья.
«Вы заплатите за это…»
Кён беззаботно пожал плечами:
«Я всегда плачу по счетам. И, скажу прямо, сейчас я тебе очень много задолжал, отнюдь не пряников. Потому что те, кто пытаются отнять мою жизнь, а тем более не один раз, уходят просто пиздец в какой минус.»
Глава 60
«Вы… Вы во время моих побоев хотя бы могли защищаться! А меня Вы только что избили, как последний трус, даже не разрешив двигаться! Потому что знаете, что я сильнее Вас, и ничего бы у Вас не получилось, если б Вы попытались отомстить по-честному!»
Кён пренебрежительно фыркнул:
«Ты даже почти задела меня этими колкими словами. А знаешь… Да, есть в твоих словах доля правды. Давай так — если чуть позже я не смогу побить тебя в честном бою, то не буду избивать вовсе. Если ты, конечно, не провинишься.»
Юнона аж просияла от предвкушения, но почти сразу же вновь помрачнела. Хоть она и была уверена в победе, но верить словам этого подлого раба… Она прекрасно понимала, насколько это было бы глупо и наивно с её стороны. Но все же…
Девочка решительно кивнула:
«Если ваше слово хоть чего-то в этом мире стоит… То я буду рада побить Вас еще раз».
Кён презрительно посмотрел на неё. Даже у последнего жалкого раба есть свои честь и достоинство, а он так и вовсе император по натуре. Хотя не совсем… За последние недели он знатно поубавил в своем нажитом за многие годы высокомерии повелителя человечества. Ибо всё, что может помешать делу, нужно устранять.
Кён ещё раз изучил её вещи: беспардонно забрал мешочек со сферами (деньгами) общей стоимостью примерно в 10.000, чего бы хватило на покупку среднего по размерам дома на окраине поместья, бегло поглядел на прозрачный щит, затем присмотрелся повнимательнее и задумчиво взял его в руки.
«Его подарил мне дедушка… Если заберёшь его, то я никогда тебя не прощу…» — тихо, но с заметной угрозой в голосе произнесла Юнона.
Кён вновь захотел её ударить, чтобы знала своё место, но ограничился лишь показанным кулаком и грозным взглядом. Удивительно, но девушка не испугалась, скорее наоборот — воинственно выпятила грудь.
Парень отбросил щит в сторону и коварно произнёс:
«А теперь нашу пташку с золотыми перышками пора заключить в прочную клетку.»
Юнона вопросительно сморщила носик:
«Что ты…»
Кён назидательно повел указательным пальцем перед этим очаровательным носиком:
«Ещё раз ты обратишься ко мне наедине на «ты» — сильно пожалеешь.»
Девушка, заметно побледнев, задала вопрос снова:
«Что Вы задумали?»
Кён, даже не потрудившись ответить, сразу начал отдавать многочисленные приказы, целью которых было обезопасить его от всевозможных уловок с её стороны. Среди них — запрет на любые враждебные действия против него, запрет на звонки, намёки и другие способы оповещения, словом, на всё, что может испортить ему жизнь или раскрыть маленький секрет их «близких» отношений рабыни и господина.
Дабы не вызывать подозрения у служанок его внезапным повышением, пришлось придумать себе легенду. Он якобы впечатлил Юнону своей техникой боя, а также тем, что он — друг Марины, из-за чего юная мисс решила сделать его своим личным лакеем.
Где-то внутри него опять ворчливо зашевелилась гордость: он из ранга раба перейдёт в ранг лакея — какая честь. Но разум все расставил по местам, напоминая о том, что истинный хозяин ситуации (и одной вредной соплячки, обладающей в этом месте реальной властью) здесь он.
Также Кён велел девушке всегда носить звукопередатчик в кармане и ни в коем случае не трогать, не ломать и не убирать его. Если он позвонит, то она обязана установить связь и выслушать его.
Затем Кён заставил её заучить все эти приказы наизусть.
Подсознание, увы, не идеально — оно не запоминает информацию, а опирается на кору головного мозга, то есть на сознание, из-за чего может случиться множество проблем. Например, если она забудет приказ или поймёт его через призму ошибочного мировоззрения/воспитания/знания, то у парня могут появиться неприятности, поэтому он потратил несколько часов, чтобы донести до неё всё максимально подробно и понятно. Благо девочка оказалась умной и всё схватывала на лету.
Он бы с удовольствием защитил себя с помощью бесчисленного количества прослушек и видео формаций, но они, помимо пространственного атрибута, передающего сигнал, довольно тяжёлые с точки зрения энергии и ему их не создать.
Кёна немного не устраивало, что его старательные побои не смогли подавить её в полной мере, особенно если сейчас поглядеть на её в очередной раз разгневанную мордашку. Она действительно оказалась несгибаемым и волевым человеком, что никак не могло перестать вызывать у парня невольное восхищение.
Когда он повторил последний приказ, Юнона недовольно топнула ножкой:
«Да вы с ума сошли! Я не собираюсь выполнять столь унизительные приказы!» — она не могла понять, как вообще могло до такого дойти — её по сути хотят сделать шпионом в родном доме! С этим свободолюбивая госпожа никак не могла смириться.
Кён беспечно отмахнулся:
«Да ничего, я готов к любым рискам. Всяко лучше, чем прятаться в кустах целыми днями и трястись от того, что тебя может случайно найти один из садовников.»
Юнона злобно оскалила свои белые, словно жемчужинки, зубки и тихо прорычала:
«Вы просто омерзительны! Да как вам вообще удалось выжить?! Почему более не подчиняетесь мне? И как пробрались в мою комнату?! Я не понимаю!» — разгневанной лапочке с трудом удавалось обращаться к рабу на «Вы», а о почтении в голосе даже и говорить не стоило. Зато она явно очень хотела получить ответы на свои вопросы.
Кён задумчиво потёр подбородок. Хоть он и был самым выдающимся человеком в прошлом мире, нарочитое почтение к своей персоне его почти всегда раздражало. Причин тому несколько:
Во-первых, под конец той жизни ему было всего 22 года, и когда к нему с подчеркнутым уважением относились люди более взрослые или ровесники, ему становилось как-то некомфортно.
