– А что это значит «не так уж плоха»? – прошептала Лолли.

– Просто ты отличаешься от тех, к кому мы здесь привыкли. Видишь ли, здесь военный лагерь, а не девичий пансион. – Сэм вновь повернулся к ней.

– Я вовсе не стараюсь выводить людей из себя, – сказала Лолли с искренней печалью на маленьком личике, которую Сэм до сих пор у нее не замечал. У него даже сердце сжалось, чего с ним не случалось очень давно. – И я не подозревала, что я такая уродина. Никто не говорил мне ничего подобного.

Голос ее дрогнул, и она вдруг снова принялась рыдать. В каждом ее вздохе чувствовались боль и одиночество и еще то, что проняло его до костей, – стыд. Сэм никогда не думал, что такое возможно. Лолли Лару, которую он окрестил безмозглой задавакой, стыдилась того, что она нехороша. Нет, все-таки он осел, настоящий осел.

– Проклятие, – пробормотал он и, забыв обо всем на свете, притянул ее к себе, обнял, давая всласть выплакаться на своем плече. – И вовсе ты не уродина, – сказал он, распекая себя за то, что разыграл ее, чувствовал он себя при этом ужасно.

– Я слышала, как вы говорили обо мне, – сообщила она его плечу, обвивая его руками, словно от этого зависела ее жизнь.

Он посмотрел на белокурую головку, примостившуюся у него на плече, и рукой приподнял ее, чтобы заглянуть в глаза.

– Мы знали, что ты под окном, и нарочно так говорили.

Она пристально смотрела на него несколько секунд, пытаясь определить, насколько правдивы его слова.

– Зачем? Вы сделали это, чтобы обидеть меня? – По ее лицу было видно, что она ожидает услышать «да».

– Черт возьми, нет. – У него было такое чувство, будто он только что пнул щенка. – Мы решили просто подразнить тебя. Тебе не следовало бы бродить вокруг дома и подслушивать, вот мы и подумали, что это будет смешно.

– Я была там потому, что хотела убедиться, что с тобой все в порядке... после драки. Я думала, меня к тебе не пустят. Солдаты считают, что в драке виновата одна я.

Это совсем его доконало. Она беспокоилась о нем. Если не считать Кэссиди, то всем всегда было наплевать, что с ним и где он. А Лолли своим признанием будто всадила маленький кулачок прямо ему в живот. Сэм терзался чувством вины. Очень неприятным чувством. Лолли протянула руку и дотронулась до разбитой скулы:

– Ты весь в синяках.

Он заглянул в глаза Лолли, наивные голубые глаза, которые еще минуту назад смотрели с невыразимой болью. Эти глаза смотрели на него не отрываясь. В голове у него словно ударил колокол, предупреждая об опасности. Сэму было все равно.

В одну безумную секунду он осознал, что ее грудь мягко прижата к нему, а маленькая ручка лежит на его спине. Ее дыхание было для него часовой бомбой, отсчитывающей секунды, когда наконец он поддастся охватившему его порыву, который сулил одну беду.

Сэм схватил ее запястье и оторвал ручку от своего лица. В комнате было слышно лишь настороженное дыхание обоих. Она по-прежнему не сводила взгляда с его лица, но потом вдруг поморщилась и посмотрела на их руки. Сэм проследил за ее взглядом и увидел, что ладонь у нее стала ярко-красной, а кожа на запястье побелела, потому что он так и не отпустил ее руку, только сильнее сдавил. Сэм даже не сознавал, что делал. Он быстро выпустил руку и сразу поднялся, стремясь уйти от нее подальше. Убраться ко всем чертям.

– Сэм. – Лолли тоже поднялась и положила руку на его предплечье, которое тут же напряглось.

– Что?

– Минуту назад ты собирался поцеловать меня?

Ее ручка обжигала, как клеймо.

«Убирайся-ка ты отсюда, старина Сэмми. И поживее».

– Собирался?

Он оцепенел.

– Нет.

– Я спросила просто так.

В его голове промелькнула картинка, как он целует Лолли, прижавшись к ней всем телом. Но все мысли и разум сразу покинули его, когда он схватил ее за плечи и крепко притянул к своей груди. В тот же самый миг их губы встретились, Сэм обнял Лолли, удерживая одной рукой ее затылок, чтобы она не смела шевельнуться и прервать их поцелуй. Сэм, жаждавший узнать ее вкус, снова и снова проникал языком к ней в рот, действуя властно и безжалостно.

Лолли тихо застонала от удовольствия, и этот стон зажег огонь в его чреслах. Он еще сильнее прижал ее к себе, движимый чувственным желанием.

Легко приподняв Лолли в воздух, он прошел с ней два шага и осторожно придавил своим телом к стене. Чувствуя мягкую податливость каждым налитым мускулом, Сэм еле сдерживал стон. Его руки теперь освободились, и он провел пальцами от ее висков к затылку, развязал ленту на длинных волосах и распустил их одной рукой, а вторая рука вновь оказалась у нее на затылке, чтобы его язык мог беспрепятственно овладеть ее ртом так, как он сам хотел овладеть ее телом.

Потом Сэм осторожно коснулся кончиками пальцев ее кожи. Мягче он в жизни ничего не трогал. Отпрянув, Сэм увидел затуманенные голубые глаза, пунцовые от румянца щеки, влажный рот.

Господи, этот рот...

Она приоткрыла губы, и Сэм уже ничего не помнил, обуреваемый острой потребностью вновь ощутить их вкус. Лолли действовала на него как виски. Превосходное, выдержанное виски – горько-сладкое, крепкое, пьянящее.

Он принялся медленно вращать бедрами, потакая желанию своего тела. Ее ладони, прижатые к его груди, описывали круги, словно хотели поглотить все его тепло. Неожиданно маленькая ладошка замерла и двинулась к вороту его рубахи. Лолли коснулась обнаженной кожи, легко поигрывая волосками.

Сэм больше не удерживал голову Лолли, а грубо схватил ее рубаху и сорвал с плеч. Оторвавшись от влажного рта, он пригнулся и провел языком по ее шее. Лолли простонала его имя. Услышав это, Сэм нежно прикусил ее кожу и почувствовал, как Лолли затрепетала. В нем взыграла мужская сила. Это был инстинкт – дикий, необузданный – мужское начало против женского. Первобытная сила, бессознательная потребность заставить подругу отреагировать.

Стянув с Лолли рубашку почти до талии, но не высвободив руки из рукавов, Сэм таким образом как бы связал ее по рукам. Затем он спустил вниз свободно болтавшуюся майку и приподнял Лолли, так что ее грудь оказалась возле его рта. Он коснулся губами соска.

Лолли охнула и, застонав, вцепилась ему в голову, чтобы оторвать от себя.

– Нет...

Сэм смотрел на розовую вершинку груди, не прикасаясь больше к ней ртом, просто смотрел. Дыхание Лолли участилось, пальцы сильнее вцепились в шевелюру. Сэм ждал.

Наконец Лолли притянула обратно его голову к своей груди и застонала, сдаваясь. Сэм улыбнулся и тут же припал к ней ртом, положив ладонь на вторую мягкую грудь. Он полностью прижал ее к стене, чтобы лучше чувствовать жар хрупкого тела. Лолли больше не цеплялась за его шевелюру, а обхватила широкие плечи.

– О Господи... – еле слышно шептала она.

Сэм, улыбаясь, терся губами и заросшими щеками о нежные мягкие вершинки и в то же время не переставал медленно вращать бедрами. Ему нужен был секс. Неторопливый, долгий, пылкий секс. Тот секс, когда мужчина, овладевая женщиной, полностью растворяется в ней, и больше для него ничего не существует.