В следующую секунду Лолли была свободна. Это произошло так быстро, что Лолли свалилась на кровать, успев заметить только мелькнувшую гриву черных волос. Потом раздались удары кулаков и стопы. Сэм и Джим катались по полу и дрались...

– Я же велел тебе оставить ее в покое! – Сэм схватил Джима за шиворот и ударил с такой силой, что тот вылетел в открытую дверь.

Сэм кинулся следом. Лолли тоже выбежала на крыльцо.

Двое друзей с криками катались по земле. Вокруг них сомкнулось кольцо зрителей. Сэм откинулся назад, чтобы нанести очередной удар, а Джим перехватил на лету его кулак и, упершись сапогом ему в грудь, изо всех сил оттолкнул.

– Ты спятил! Мы ни разу не дрались из-за женщины. И вообще, какого черта ты вернулся?

– Будь я проклят, но я рад, что вернулся, – прорычал Сэм, вскочил в облаке пыли и снова бросился на Джима.

Тот перевернулся и с трудом поднялся с земли.

– Перестань, приятель, а то мне придется ударить тебя, а я не хочу этого.

Сэм уже стоял прямо перед ним.

– Ударь меня! Ну же, попробуй. Давай, Кэссиди, ударь меня! – Он выставил подбородок и указал на него, как бы приглашая Кэссиди нанести удар. – Давай-давай. – Задыхаясь, он испепелял своего друга взглядом. Оба кружили на месте. – Ударь, и тогда я точно прикончу тебя!

– Ты же сам все время твердил, что она тебе не нужна, тупоголовый ублюдок! – Кэссиди увернулся от удара левой, но его настиг удар правой и свалил на землю.

Джим кое-как поднялся, перехватил следующий удар Сэма и наконец сам ударил, но это Сэма не остановило. Он продолжал драться, нанося один удар за другим, как человек, одержимый безумной потребностью забить до смерти другого человека. Это было ужасно. Лолли сбежала по ступенькам.

– Прекратите это! Остановитесь!

Драчуны не обратили внимания, но теперь Джим колотил Сэма, причем так усердно, что Лолли услышала треск костяшек пальцев, когда кулак Джима врезался в челюсть противника. Лолли оглянулась на солдат:

– Сделайте же что-нибудь! Прошу вас! Остановите их!

Солдаты просто стояли и глазели на нее, никто даже не шевельнулся. А потом они отвернулись и снова принялись наблюдать, как их американские командиры выколачивают друг из друга душу. Тогда Лолли убежала в дом, схватила ведро с водой, из которого умывалась. Она тянула его обеими руками сначала по ступеням, а потом по земле, двигаясь к окровавленным драчунам. Сэм, должно быть, заметил ее, потому что замер с поднятыми кулаками и быстро повернул голову в ее сторону. В эту секунду Лолли качнула ведро назад, а Джим послал Сэма в нокаут. Лолли зажмурилась и выплеснула воду. Следом полетело ведро и ударило Джима прямо по голове. Секундой позже он тоже отключился.

– О Господи! – Лолли оторвала ладошки от испуганного личика.

Повстанцы смотрели на нее враждебно, словно она Иуда с набитыми серебром карманами. Кое-кто из солдат бормотал, и Лолли обрадовалась, что не знает их языка. Впрочем, можно было и так догадаться. Они винили ее за то, что Сэм и Джим подрались. Об этом говорили их горящие глаза.

Набрав побольше воздуха в легкие, она шагнула к Сэму. Ей преградили дорогу солдаты, которые стеной загородили обоих американцев. Они не подпустили ее даже близко, как какую-то прокаженную. Такой несчастной и беспомощной она еще никогда себя не чувствовала. А когда солдаты понесли своих командиров прочь, это болезненное ощущение только усилилось. Лолли все стояла и смотрела вслед уходящим солдатам, пока их спины не слились в одно мутное пятно.

По дощатому полу покатилась пустая деревянная катушка. Лолли проследила за ней взглядом. С катушкой играла Медуза. Наклонив голову и расправив крылья, она подталкивала катушку клювом, распевая новую песенку «Удивительная грация». Доходя до слова «меня» в припеве, она всякий раз переворачивалась вместе с катушкой. Лолли подошла к двери, переступая через другие катушки, разбросанные по полу.

– Ок! Спасти ме-еня, несчастную! – Медуза поддала катушку, та ударилась о ножку стола и отскочила в сторону. Лолли медленно открыла дверь и выглянула наружу. Поблизости никого не было, только на плацу стояла небольшая группа солдат, где-то на середине пути между кухней и ее бунгало, и еще одна группа неподалеку. Сердце Лолли забилось быстрее.

Она думала об этом, планировала каждый шаг все то время, пока возилась с одеждой. Другого способа исправить ошибку она не придумала. Лолли похлопала по карманам своих брюк. У нее осталось всего несколько орешков для Медузы, а нужно было гораздо больше. Собравшись с духом и глубоко вздохнув, Лолли покинула свое безопасное убежище и направилась на кухню. Каждый громкий шаг ее ботинок вторил тяжелому стуку сердца.

В десяти футах от нее стояло несколько солдат. Их разговор то и дело прерывался смехом. Несколько человек оглянулись и внимательно посмотрели на нее. Другие продолжали разговаривать и смеяться. Но это было уже не важно, потому что Лолли заметила их одежду. Рубахи, хоть и застегнутые на пуговицы, зияли огромными прорехами. У одного солдата уголок воротничка был на целых два дюйма выше другого угла. Лолли поморщилась, а потом увидела самое плохое.

Рукава и полы рубах были слишком коротки, но брюки оказались еще хуже. Одна штанина гораздо короче второй, и абсолютно у всех брюки не доходили до края ботинок на добрых три дюйма.

Их одежда варилась так долго, что, должно быть, села. Лолли остановилась, поговорила сама с собой не меньше минуты, чтобы набраться мужества, и пошла к ним. Проходя мимо, она отчаянно старалась не показать, как сильно нервничает. При ее приближении смех прекратился. Лолли по-прежнему не смотрела в их сторону. В конце концов разговор тоже прекратился, она слышала только свои громкие шаги и биение собственного сердца.

Их взгляды были полны презрения. Лолли судорожно сглотнула, почувствовав напряжение, но продолжала идти, глядя вперед. Она специально не смотрела в их сторону, зато вздернула подбородок выше, чем обычно, и прошествовала мимо, повторяя про себя вечную литанию «Боже, дай мне силы».

Южная гордость и решительность удержали ее от того, чтобы не свалиться прямо тут же, на плацу. Чем ближе подходила она к кухне, тем больше солдат попадалось ей на глаза, все они в своей испорченной форме выглядели как дезертиры или пораженцы. На крыльце кухни стоял Гомес, и Лолли пришлось идти мимо него. Он не улыбнулся, ничего не сказал, просто посторонился, но Лолли чувствовала на себе его взгляд, пока не закрыла за собой дверь.

На кухне работали двое. Один стоял у плиты и помешивал что-то в кастрюле, а второй вычерпывал из бочонка муку. При появлении Лолли оба оторвались от своих дел и посмотрели на нее.

– Мне нужны орехи. Для Медузы, – сказала Лолли.

Тот, что занимался мукой, кивнул в сторону кладовки. Лолли поспешила туда и, поискав как следует, обнаружила в углу целый мешок арахиса. Набирая орехи пригоршнями, она набила ими карманы брюк и рубахи, а потом насыпала их себе за пазуху. Сделав это, Лолли подошла к двери и осторожно выглянула. Оба работника были слишком заняты, чтобы заметить, сколько орехов она утащила. Впрочем, ничего страшного все равно не произошло бы. С тех пор как Лолли попала в лагерь, она не знала ни в чем отказа, но ей не хотелось объяснять, зачем понадобилось так много орехов.