После ланча потянулось томительное ожидание. Инспектор, занимавшийся в кабинете какими-то своими таинственными делами, не спешил приглашать свидетелей на допрос. Проволочки, как и осмотр комнат и личных вещей, все восприняли по-разному. Седрик с Присциллой по-прежнему демонстрировали спокойствие и некоторую отрешённость. Супруги вполголоса беседовали с поверенным, уединившись в нише у окна, и Оливия, снедаемая отнюдь не праздным любопытством, дорого бы дала за то, чтобы услышать их разговор. Бернадетта выказывала все признаки нервозности, справиться с которыми пыталась при помощи молитв, творимых тишайшим шёпотом. Финч же развивал фантастические теории о причинах, повлёкших смерть Джорджа Понглтона. Некоторые из его идей были настолько чудовищными, что набожная Бернадетта посчитала за лучшее пересесть от него подальше. Финч вообще вопреки обыкновению был сверх всякой меры возбуждён и несдержан, и близнецы, переглядываясь, гадали про себя, отчего смерть Джорджа, которого он откровенно недолюбливал, произвела на него такое разрушительное действие.

На самом деле длительное ожидание было не лишено смысла. Инспектор Грумс, дважды за одну неделю столкнувшийся со смертью в Мэдлингтон-Касл, на этот раз с трудом допускал мысль о естественности случившегося. Первое, что пришло ему на ум в качестве причины – отравление, и теперь он, с удобством устроившись в любимом кресле старого лорда, ожидал известий от доктора и его предварительного заключения о смерти Джорджа Понглтона. Инспектор высоко ценил профессионализм Мэтьюсона и его обширный опыт, и потому не желал допрашивать подозреваемых, не имея на руках козырей.

Когда часы пробили два пополудни, дворецкий (явно нервничающий и напуганный последними событиями) проводил инспектора к телефону, и Грумс, молча выслушав предназначавшееся ему сообщение, удовлетворённо улыбнулся.

Первым к инспектору пригласили поверенного. К этому моменту мистер Броттиген настолько сильно желал покинуть поместье, что даже оставил привычную робость и вялость и, отвечая на вопросы полицейского, был весьма расторопен и оживлён. Из краткой беседы с ним Грумс уяснил для себя, что от смерти леди Элспет выиграли все, кроме Джорджа, Виктории и дворецкого. Семейный капитал – а если точнее, то, что от него осталось, – целиком наследовал Седрик Понглтон. Зная характер семейных отношений между братьями, инспектор оценил всю глубину неприязни покойной леди Элспет к собственным сыновьям, за что, впрочем, нисколько её не осуждал.

– Кроме этого, крупные суммы были завещаны клиенткой вдове младшего сына, Бернадетте Понглтон, а также Анне Фелпс, горничной, и мистеру Оскару Финчу, местному ветеринару.

– Я знаю, кто такой мистер Финч, – сварливо перебил поверенного инспектор, которого этот маленький робкий человечек с пушистыми ресницами чем-то неуловимо раздражал. – Насколько крупные суммы упомянуты в завещании?

– Бернадетте Понглтон причитается двадцать тысяч фунтов…

Инспектор присвистнул и хлопнул раскрытой ладонью по столу.

Мистер Броттиген вздрогнул, но, тут же опустив глаза, продолжил:

–… со специально оговорённым условием, что её сыновья получат образование в одном из учебных заведений Англии. Горничная Анна Фелпс получает пять тысяч фунтов и некоторые вещи из гардероба покойной, как то: пальто из нутрии…

– Дальше! – снова перебил его инспектор, не желающий терять время попусту.

– Мистер Финч получает семь тысяч фунтов и памятный дар – портрет леди Элспет, который в данный момент занимает место в семейной галерее Понглтонов.

– А дворецкий? Он что же, не участвует в этом благотворительном забеге?

– Дворецкому Хигнетту причитается сумма, равная его годовому жалованью, и только.

– Вот бедняга, – прищёлкнул языком Грумс. – Не досталось на его долю щедрых даров. Как он был, расстроен, когда понял, что его лошадка прискакала последней? – и он разразился резким лающим смехом. – Верно, кулаки готов был сгрызть от досады?

Поверенный снова вздрогнул и быстро посмотрел на сержанта Бимиша. Тот невозмутимо вёл записи, никак не выражая своего отношения к скверным манерам инспектора.

Отсмеявшись, Грумс лёгким движением руки, словно отгонял не слишком проворную муху, приказал сержанту выпроводить порядком надоевшего ему крючкотвора и привести следующего свидетеля.

***

Присцилла Понглтон вошла в кабинет почти бесшумно. Изящно опустилась в предложенное кресло, которым сержант по приказу Грумса заменил жёсткий деревянный стул. Молча, без улыбки она смотрела на инспектора в ожидании его вопросов, и он оценил её выдержку.

– Что вы почувствовали, миссис Понглтон, когда узнали, что по завещанию ваш муж получает семейный капитал в единоличное пользование? – инспектор задал вопрос в лоб и теперь внимательно следил за реакцией свидетельницы.

– Радость, – улыбнулась она, пожав плечами.

– Хм… Не слишком ли вы откровенны, миссис Понглтон?

– Я ценю и своё, и ваше время, инспектор. Не думаю, что вы пригласили меня, чтобы ходить вокруг да около. Я в самом деле очень рада за мужа, ведь теперь он сможет осуществить многое из того, что пойдёт на благо и людей, и Британии. Седрик не понаслышке знает, что такое лишения, голод и отсутствие крыши над головой. Я всей душой верю в то, что он сможет облегчить положение тех несчастных, кто нуждается в крове и пище.

Пока она говорила, Грумс молчал и старался ничем не выказать собственных чувств. О репутации Седрика Понглтона он был наслышан, о его «подвигах» на ниве социалистической борьбы тоже. Нет, никаких недостойных или подпадающих под возможность ареста деяний за ним не числилось, но и зримых результатов такая мышиная возня принести, конечно же, не могла. Инспектор, чья не подлежавшая сомнениям мужественность позволяла ему открыто восхищаться неординарными женщинами, сильными духом, с сожалением подумал о том, что Присцилла Понглтон, скорее всего, так и проведёт всю жизнь в служении своему никчёмному мужу, потакая его воображаемой пламенной борьбе за правое дело.

– А как вы расцениваете отношения между братьями, миссис Понглтон? Они часто вздорили? Были между ними трения?

– Вы не хуже меня знаете, что Седрик и Джордж никогда не ладили, – тон Присциллы стал холоден, как только она поняла, к чему клонит инспектор. – Да, они не проявляли друг к другу тёплых чувств, но это не значит, инспектор, что мой муж желал дурного своему брату.

– Ну что вы, миссис Понглтон, об этом и речи пока не идёт, – пошёл на попятную Грумс. – А в чём заключалась суть их разногласий? Как я понимаю, отношения осложнялись наследственными распрями?

– Вовсе нет, – покачала головой Присцилла. – Дело в том, что Джордж занял неверную политическую позицию и свёл знакомства с людьми, цель которых – нанести вред Британии. Наверное, вы слышали о сэре Освальде Мосли?

Инспектор кивнул, не сводя со свидетельницы внимательного взгляда.

– Так вот, Джордж и Седрик превратились в непримиримых политических оппонентов, и это, разумеется, не могло не повлиять и на их родственные отношения. Кроме того…