– А за фига нам Люська с Желькой, если бы мы столичную штучку взяли?! – оглушительно рассмеялся напарник. – Ладно, давай звони боссу, отпрашивай нас.

– А чё я?

Короткая перепалка быстро закончилась, как собственно и дежурство мужиков. Они, хлопнув дверью, спустились с лестницы и живо потрусили в сторону дороги, где, как стало ясно из их переговоров, оставили машину. Настя быстро забежала в дом, схватила термос, побросала кое-какую еду в рюкзак и, не задерживаясь здесь больше ни на минуту, побежала в другую сторону. Пока она сидела в засаде, то успела изучить карту и нашла деревеньку с железнодорожной станцией. Только идти нужно было километров пять, а это было совсем непросто, особенно если учесть окружающие природные условия.

Настя бодро проскочила по сухому высокому участку, полностью поросшему величавыми соснами, потом долго расхаживала по берегу узенькой речки, которую почему-то не нанесли на карту, и она стала довольно сложным препятствием на пути девушки. Тщетно высматривая мостик, Настя сдалась, сняв обувь, окунула ступни в студёную проточную воду и побрела вброд по скользкому от нанесённого ила дну. Она аккуратно ощупывала голой ступнёй мягкое русло и довольно быстро продвигалась вперёд и уже почти перейдя речку, вдруг оступилась, повалилась навзничь в воду и крепко приложилась головой о торчащую из покатого берега корягу. Провалившись в холодную воду, Настя вынырнула и, держась за голову, уцепилась за деревяшку. Она посмотрела на ладонь, на которой остались следы крови, капающей с рассечённой на затылке кожи. Девушка еле выбралась на берег, полежала, уткнувшись лицом в свежую, густо росшую возле воды траву. Она только сейчас поняла, что сумка с телефоном, деньгами и картой теперь плавает где-то в недрах коричневой ленты реки.

Настя очень надеялась, что тяжёлый фонарь, который она захватила из дома, притянет сумку ко дну и найти её будет относительно просто. Единственное, что её смущало, это перспектива повторного купания, ещё и с открытой раной на голове. Аккуратно ощупав намокший от крови клок волос, девушка сняла с себя толстовку, из футболки сделала подобие полотна и обернув голову, снова опустилась в реку. По телу прошло крупная дрожь, то ли вода стала холоднее, то ли просто Настя уже очень замёрзла, но сейчас девушка кружила возле места своего падения, пытаясь нащупать потерю. Вскоре она наткнулась на что-то похожее на ремень, быстро сунула руку в толщу воды и вытащила сумку. Однако, выбравшись на берег, поняла, что пройти ещё четыре километра в таком состоянии она уже не сможет.

Хорошо что в подростковом возрасте девушка часто ходила в походы, а это научило её тщательно упаковывать все вещи, а также разжигать костры и при необходимости быстро сушить одежду. Настя сначала подумала о том, чтобы вернуться в дом, но это было бы максимально неразумно, и девушка, оглядев небо, посмотрела на часы и поняла, что до сумерек у неё есть примерно два часа, а этого времени должно хватить, чтобы привести себя в порядок и отправиться в сторону станции.

Настя быстро насобирала сухой мох, плотно набила толстовку и брюки, сложила небольшой костёр и, запалив валежник, присела к костру как можно ближе. Она поискала плоский камень, немного разгребла в середине пылающие ветки, быстро метнула туда импровизированную плиту, аккуратно приладила банку с тунцом и стала наблюдать, как надо рваным краем жестянки поднимается густой рыбный дух. Разобрав сумку, девушка похвалила себя за предусмотрительность, обтёрла мокрые пакеты с деньгами, картой и мобильником, глотнула горячего кофе из термоса, потрогала лежащую рядом одежду и, вытряхнув подсыревший мох, заменила на новый.

– Если бы я ещё одежду взяла, то вообще была бы молодец. – проговорила она вслух, пытаясь согреться у костра и обмакивая куски белого хлеба в консервы.

И только сейчас она разрешила себе подумать о Еремее и вообще обо всей ситуации, которая однозначно сейчас была не в её пользу. Сытое тепло разлилось внутри согревшегося организма, Настя привалилась головой к растущей рядом ёлке и на секунду прикрыла глаза.

– Ой, гляди, баба голая. – услышала она сквозь сладкий плен дрёмы мужской голос, мягко меняющий букву «г» на «х».

– Глаза свои срамные прибери! – одёрнула его женщина.

Настя открыла глаза, подскочила на месте, растирая сонное лицо и закоченевшее от долгого сидения и вечернего холода тело. Перед ней стояли двое, по всей видимости, местные жители. Мужчина был в длинной непромокаемой куртке, болотниках, доходивших почти до бёдер и с чётким отпечатком многолетнего пьянства на лице. Женщина была явно моложе, в белоснежном платке, надетом на голову, лёгкой голубой куртке с двумя аккуратными заплатками и невысоких резиновых сапожках. Незнакомка быстро скинула куртку, кинула её Насте, а сама, глянув на одежду девушки, стала молча вытряхивать из неё мох.

– Вроде просохла, немного волглая, правда, но ничего. Одевайся! – она резко обернулась к мужчине, отвесила ему затрещину за то, что он поглядывал на Настю и проговорила. – Кому скажешь, что мы её встретили, водки неделю не получишь! Понял меня? – жёстко спросила женщина.

– Наталья, ну чего ты начинаешь? – обиженно протянул мужчина. – Как будто я совсем дурной.

– Не совсем, но полностью! – оборвала его женщина. – Пошли. – кивнула она Насте. – Скоро совсем стемнеет, хорошо, что мы с вечорки возвращались попозже. Не нужно по лесу одной шататься.

– Спасибо. Я на станцию хотела пройти, но заблудилась. – Настя пришла в себя ото сна и полностью оделась.

– Ага, ждут тебя там уже. Так что заночуешь у нас, а там решим, что делать. – скомандовала Наталья и пошла вперёд.

– Откуда вы знаете? – упавшим голосом спросила Настя.

– Дома поговорим. Коля, ну-ка прибери здесь, как и не было её. – кивнула она мужчине и скрылась за густыми зарослями ивняка, которым полностью поросло поле, начинавшееся за этой частью леса.

Настя не стала спорить, быстро нагнала женщину и, стараясь не запинаться о сплетение ветвей, пошла вровень.

– Раньше-то хорошие, ухоженные поля были. – сказала Наталья. – А сейчас всё, что выкуплено, всё быльём да кустарём поросло. Вон наш дом. – женщина указала на старенькую избу-развалюшку, примостившуюся у края грунтовой дороги. – Сейчас рыбы нажарим, у меня и водочка есть. Только Кольке нельзя показывать, всю выдрызгает.

Скоро они добрались до покосившегося забора, Наталья толкнула калитку, навстречу им вылетела гремя цепью смешная кудлатая собака и стал прыгать вокруг хозяйки, норовя облизать лицо. Наталья кинула ей в миску несколько рыбин из мешка, высыпала прямо на траву мелочовку для кошек и толкнула скрипучую синюю дверь.

– Проходи, сейчас Колька печь затопит. Днём-то тепло уже, а вот ночи ещё сырые.

– Я уважаю ваше молчание, это, должно быть, какая-то позиция, но я её не понимаю, – Настя, склонив голову под низкой притолокой, вошла в дом, – почему вы считаете, что меня кто-то ждёт?

Наталья, зажгла свет, кинула на плиту чайник и глянула на гостью.

– Так вчера ещё все окрестные дома придурки эти объехали и предупредили, что если кто девку увидит незнакомую, сразу им сигналить. Ты тут одна нездешняя, даже детективом не надо быть, чтобы понять. – Наталья покачала головой. – Эти ироды за водяру мать родному продадут, но у меня с Колькой строго, брательник знает, если ослушается, то и правда неделю будет в сарае насухую сидеть, – женщина пустила струю кипятка из чайника в умывальник, – иди лицо сполосни и садись картоху чистить.