Ленгдон удивленно покосился на меня и улыбнулся.

— Можно сказать и так.

— Это вполне соответствует вашему стилю, а скорее Шекспиру.

— И войдет в мою статью в «Авангарде».

— По-моему, вы собирались мне ее показать.

— В любое время. Завтра я заберу ее с собой. Там все готово, по крайней мере в первом варианте… Благодаря вашей копирке.

— Не стоит благодарности. А так всегда случается с тиранами?

— Нет, не всегда… если вообще случается.

— Думаю, нам следовало жить в лучшем мире.

Ленгдон кивнул, и глаза его неожиданно загорелись.

— Если бы только люди не сидели сложа руки, они могли бы избавить мир от страданий. Но они слабы и боятся лишить жизни врага человечества из страха умереть самим.

— Но вы бы рискнули своей жизнью?

— Да, — спокойно кивнул Ленгдон, — рискнул бы.

Когда ужин подошел к концу, мы по традиции перешли в гостиную, чтобы выпить кофе. Уинтерс все время пытался перехватить мой взгляд, чтобы уловить хоть какой-то знак, но я ничем ему не помогал. Я никуда не спешил. На этой стадии время играло мне на руку.

Я наблюдал за гостями и будущими свидетелями, когда подошел Роджер Помрой.

— Боюсь, прошлым вечером я вел себя несдержанно… Должно быть, выпил лишнего… И не вполне осознавал, что говорил.

— Все нормально, — успокоил я.

— Не могли бы вы сохранить все, что я сказал, в тайне? Вербена пришла в ярость от того, что я рассказал вам о контракте, который она устроила. Она боится, что вы про это напишете.

— Ни в коем случае! — дружески заверил я. — Я даже не думаю, что это выплывет на суде.

— На суде?

— Передайте ей, что я, собственно, не газетчик и здесь не для того, чтобы вынюхивать скандалы. Меня интересуют только убийства.

— О! — Помрой пристально посмотрел на меня. — Не подставляйте меня, ладно? Понимаете, дело с контрактом можно толковать по-разному. Там все вполне законно, но вы же знаете, какой поднимут шум типы вроде Дрю Пирсона, когда обнаружат, что друг оказал услугу другу.

Я подтвердил, что представляю, как это бывает. Он явно чувствовал себя очень неловко, но я не стал ничего обещать и удалился в сторону миссис Роудс. Та разливала кофе из серебряного кофейника, как делала это вчера, позавчера и многие годы подряд. Я присел рядом и заметил:

— Кофе очень крепкий.

Она с непроницаемым лицом смотрела вдаль.

— Хотите еще?

— Нет, спасибо, — при мысли о кофе меня передернуло. Весь день меня мутило от его вкуса: результат промывания желудка.

— Вы собираетесь и дальше заниматься этим делом? — миссис Роудс не смотрела на меня, рука ее играла серебряными щипцами для сахара.

— Я должен.

Прежде чем она успела заговорить, к нам подошла Камилла Помрой.

— Я просто потрясена! — голос ее срывался, глаза широко раскрылись. — Мистер Уинтерс только что сказал мне, что произошло на самом деле… Причем это были мои таблетки… Точнее, таблетки Роджера, только они лежали в моей сумочке. Кто-то вчера забрал весь флакон. Не иначе их и подсыпали вечером в ваш кофе. Хотя не знаю, как это можно было сделать, ведь кофе разливала только миссис Роудс…

Тут, словно испугавшись собственных слов, она затараторила:

— Хотя, слава Богу, вы уже в порядке. Третьей трагедии мы бы уже не выдержали.

— Ну ничего, у меня желудок крепкий.

— В самом деле? Знаете, мне всегда была неприятна мысль, что снотворное постоянно путается под руками, особенно такое сильное… Оно бы и слона свалило с ног. Думаю, это опасно.

— Опасно, — рассеянно повторила миссис Роудс.

Через всю комнату Элен подавала мне какие-то знаки. Я извинился и присоединился к ней за столиком для игры в триктрак.

— Ты действительно решил сыграть роль детектива? — спросила она, расставляя фишки.

— Думаю, да.

— Как интересно! Твои зеленые, я возьму себе белые.

— Как знак целомудрия?

— Не хами!

Мы играли, и я продолжал наблюдать за миссис Роудс, сидевшей в другом конце комнаты. Лицо ее оставалось непроницаемым, но руки нервно ощупывали окружающие предметы: серебряные приборы, чашки китайского фарфора, ожерелье на шее. Казалось, она хочет убедить себя, что мир вокруг — реальность, а не сон.

Ленгдон негромко беседовал с Ледбеттером явно на политические темы. Время от времени он посматривал поверх голов на меня. Если парень и нервничал, то не подавал виду. Вербена Прюитт возвышалась как колосс между Помроями, которые громко переговаривались через нее, обсуждая возвращение в Талисман-сити. Она не обращала на них внимания, как баобаб на птичек, присевших отдохнуть и почирикать на массивных ветвях. В устремленных вдаль глазах застыло отсутствующее выражение.

Скоро. Скоро. Очень скоро.

Элен неплохо начала игру, выбросив две шестерки.

Несколько минут мы играли молча. Я оглядел комнату и заметил, что Уинтерс поставил по человеку у каждой двери, и еще один оставался на улице под окнами. Сам лейтенант делал вид, что читает журнал.

— Ну, скоро это кончится, — сказала Элен, тряся кости.

— Ты будешь довольна?

— О Боже, конечно! Хотя из-за твоих дурацких таблеток я пропустила прием у Бесс Прингл.

— Бесс Прингл устраивает множество приемов.

— Я знаю, но мне хотелось попасть именно на этот.

Я забрал одну из ее фишек, она ругнулась и бросила кости, но ход не выпал.

— Питер, милый, кто это сделал? Скажи, я умираю от любопытства.

— Ты, дорогая.

Она бросила кости, выкинула четверку и забрала мою фишку. Лицо ее даже не дрогнуло.

— Какую гадость ты сказал, пусть даже только в шутку.

— Какую гадость ты сделала, пусть даже только в шутку. Я вполне мог бы пережить, что ты решила устранить отца и Руфуса, но это верх недружелюбия — пытаться отравить собственного жениха. Какая бессердечность!

Элен улыбнулась своей обычной ослепительной улыбкой.

— Тебе придется очень постараться, чтобы это доказать, мой ангел, — сказала она так тихо, чтобы слышал только я.

— А все уже доказано; весь день я занимался сбором доказательств.

— И?

Все мои фишки оставались в доме. Я начал выводить их на простор.

— Еще маленькой испорченной девчонкой ты была помолвлена с племянником Вербены. Но в последнюю минуту греховная страсть заставила тебя бежать с культуристом. Отец поймал вас и вернул тебя домой. Он аннулировал твой брак, и ты его возненавидела. Став достаточно взрослой, ты покинула дом навсегда.

— Это давно быльем поросло, — невозмутимо отмахнулась Элен.

— Да, история давняя, но дает мотив. Есть масса доказательств, что ты ненавидела отца и по другим причинам, но этой вполне хватит для начала. Примерно год назад он пытался поместить тебя в клинику. Когда ты отказалась, он срезал твое пособие и угрожал устроить над тобой опеку.