– Мира Нат?.. Да, она меня учила.

– Вам повезло, в конце года наша старейшина уходит на пенсию. Дождитесь звонка, и сможете поговорить с ней.

Директор позвонил секретарше и попросил пригласить учительницу к нему в кабинет. Мне показалось нужным дать некоторые пояснения.

– Я ищу дом, где жил в детстве, он находился недалеко от школы, но адреса я не помню.

– Часть архивов пропала во время большого муссона тысяча девятьсот девяносто первого года. Все, что удалось спасти, переместили на склад, документов очень много, так что искать пришлось бы долго.

– Я играл в крикет, нашего тренера звали… он был индиец, профессионал.

– За крикет у нас всегда отвечают индийцы, но нынешние слишком молоды и не могут вас помнить.

В дверь постучали. Вошла полная седовласая индианка в коричневом сари.

– Вот и ты, Мира… Хочу представить тебе бывшего ученика.

Я встал, Мира поздоровалась, приветливо улыбнулась и спросила:

– Когда вы ходили в нашу школу?

– С тысяча девятьсот семьдесят шестого по тысяча девятьсот восьмидесятый.

– Как быстро летит время… Меня приняли на работу в… тысяча девятьсот семьдесят девятом. Напомните вашу фамилию.

– Ларч. Томас Ларч. Все звали меня Томми или Том.

– Томас Ларч? Не помню. Я выпустила столько классов, что… А кто учился вместе с вами?

– Фамилии я вряд ли назову, но сидел с мальчиком, которого звали Джордж, его отец работал в «Бритиш Эйрвейз». Еще была Роза, такая крошечная белокурая девочка.

– Жорж?.. Роза?.. Томас?.. Уверены, что учились именно у меня?

– Мне так кажется… Я получал хорошие отметки. Говорил на хинди. Отец работал инженером. Мама была индианка. Она тяжело заболела, и нам пришлось вернуться в Англию.

Мира Нат озабоченно потерла подбородок, нахмурилась, на мгновение закрыла глаза, потом покачала головой:

– Мне очень жаль, но это ничего мне не говорит. У меня великолепная память, я помню фамилии и лица моих учеников – но не вас.

Госпожа Нат ушла, и директор проводил меня до двери.

– Я рассчитываю на вас, для меня очень важно найти этот адрес.

– Я буду откровенна, молодой человек. Зачем вы ищете дом, где жили в детстве? Что изменится, если вы его найдете? Что произойдет, когда вы окажетесь перед ним?.. Ничего. Совсем ничего.

* * *

Дарпан приготовил мне сюрприз. Он попросил:

– Сидите с Абхинавом в гостиной и не выходите.

Из кухни доносились непонятные звуки, Абхинав улыбался, но хранил молчание – наверное, дал мальчишке слово не выдавать его секрет.

– Ему нравится готовить, и он способный, все схватывает на лету, так что дважды объяснять не приходится. В будущем году, когда научится читать и писать, нужно будет приставить его к делу. Шурин моего сына держит ресторан в Амритсаре[106], он наймет Дарпана. Там с ним будут хорошо обращаться.

– Можно отправить его учиться в школу гостиничного хозяйства. Закончит успешно, найдет работу в хорошем ресторане или большом отеле.

– Обучение в таких заведениях длится не меньше двух лет и дорого стоит.

– Если парень докажет, что настроен серьезно, я возьму расходы на себя.

Из кухни появился Дарпан с блюдом пирожков с кабачками, баклажанами и луком. Мы попробовали, и я восхитился тонким тестом, ароматной начинкой и вкуснейшим острым соусом.

– Чтобы получалось вкуснее, нужно печь из нутовой муки, а у нас принято добавлять тертый орех кешью с перцем.

– Начинку делал Абхинав, а тесто я.

– Изумительно, Дарпан, но я поделюсь с тобой одной хитростью: если ненадолго выложить пирожки на бумажные салфетки, они впитают лишний жир.

– У нас их принято подавать очень горячими, – вмешался Абхинав, – так что я этот прием не использую.

Зазвонил мой телефон. Дина! Я отошел к окну.

– Вы прослушали мои сообщения?

– Я была занята. Один знакомый сообщил, что с ним связался Алекс и назначил встречу рядом с Чаври-Базаром. Этот человек занимал у него пятьсот долларов, и теперь Алекс попросил вернуть долг – ему срочно понадобились деньги. Я не понимаю, почему он не позвонил мне, и не доверяю этому… должнику, так что…

– Хотите, чтобы я присоединился? Куда ехать?

– К Чаври-Базару.

– Скоро буду.

– Ждите перед кинотеатром, на площади.

Рикша-самоубийца довез меня до Чарай-Базар-роуд за двадцать три минуты, что совершенно невозможно – даже ночью, даже на мотоцикле, – и тем не менее ему удалось! Я совершил грубую ошибку, сказав, что тороплюсь, и пообещав хорошие чаевые. Впервые в жизни мне было так страшно. Мой шофер вилял, обгоняя другие машины, и с виртуозностью геймера избегал столкновения с коровами и собаками. Его клаксон ревел, как грузовое судно в тумане, и те, кто ехал перед нами, шарахались в стороны, словно сам дьявол предупреждал их о скорой смерти. Я успел забыть, что в этой стране правила дорожного движения – суть чистая фикция: преимущество всегда принадлежит тому, у кого машина больше или клаксон звучнее. Я даже не вскрикивал, заботясь лишь о том, чтобы не вылететь с сиденья на очередном повороте.

Он резко затормозил на людной площади у метро и сверкнул глазами, одарив меня широкой улыбкой. Тридцать долларов на чай – за то, что не убил меня, – привели его в восторг.

Зеленые автобусы «выплевывали» на площадь толпы пассажиров, к трем кассам кинотеатра стояли очереди, было десять вечера, но жизнь била ключом. Десятки разносчиков, обслуживающих окрестные лавочки и магазины, делали свое дело. Вокруг лотков уличных кондитеров собирались покупатели, из ресторанов вкус но пахло жарким. Коровы искали пропитание – им не было дела до людской суеты, а обезьяны равнодушно взирали на сумятицу города. Я решил проверить, не разрядился ли телефон, и остановился рядом с цветочниками, продававшими венки и гирлянды из ноготков и тубероз для религиозных церемоний. Никто не обращал на меня ни малейшего внимания. Звонок раздался только через полчаса.

– Где вы? – отрывисто спросила Дина.

– Рядом с кинотеатром. А вы?

– Недалеко от Ситарам-Базара, напротив ресторана. Он со мной так и не связался.

– Никуда не уходите, сейчас буду.

Пирожник указал мне направление, я быстро добрался до запруженной народом Ситарам-Базар-роуд и медленно пошел вверх по улице. Боясь пропустить Дину, я набрал номер и сказал: