— Почему же нет? — разоткровенничался Слепой Тарас. — Очень даже есть. Свирепым Маком меня называют те, кто не сумели найти со мной общий язык… Или с кем не нашел его я, — чуточку поразмыслив, добавил он. — Например, скверная девчонка Кира… Я ей уже сто раз говорил: «Не доведут тебя твои гулянки до добра!» А она мне все твердит: «Я женщина свободная, с кем хочу, с тем и сплю!»

Юл пристыженно опустил глаза. Вот бы сменить тему разговора на какую-нибудь нейтральную!

— Так что, вы действительно не держите на меня зла? Ведь я убил вашего… любимца? — не унимался Штурман.

— Ты убил его в честном поединке. Он был сильнее, но ты оказался хитрей и проворней. Его смерть — всего лишь эпизод в драме местной техножизни. Я люблю смотреть эту драму, вне зависимости от того, какие актеры берут верх.

— Это очень сложно для меня, а я — парень простой. Главное — знайте, я не хотел разозлить вас! Я всего лишь хотел показать, что достоин разговора! — запальчиво выкрикнул Штурман.

— Ты показал мне это. И теперь я говорю с тобой.

— Я не знаю, кто скрывается за Узлом. Если на то пошло, я вообще не очень-то понимаю, что такое этот Узел. Но если раньше гиперпорталы были сравнительно безопасны, то сейчас вообще невозможно знать, куда тебя выбросит в следующий раз. Если только вообще не застрянешь где-нибудь между конечными точками. Посреди небытия… Это хуже русской рулетки! — воскликнул Юл.

— Если нет стабильности — ищи стабилизатор, — резонно ответил Слепой Тарас. — В Узле же, к слову сказать, как раз именно этим и занимаются… Но пока они его сделают, тебе и твоим друзьям будет необходим ваш собственный, локальный стабилизатор!

— Со мной еще шесть человек, — напомнил Штурман.

— Это мелочи, — Слепой Тарас засмеялся, обнажая мелкие, но не по-стариковски белые зубы. — Но, пожалуй, и впрямь пора вспомнить о твоих спутниках. Пока они, на Кириных-то харчах, не начали давать радиоактивное молоко.

— Хорошо бы! — обрадовался Юл и сделал попытку подняться. — Потому что, если Вырин в обличье коровы отдастся Семенову в обличье быка… В общем… перед Семеновым мне будет стыдно! Ведь я же все-таки их командир!

— Просто возьми мою руку и ничего не бойся.

Штурман осторожно коснулся ладони старичка.

Пальцы Слепого Тараса были холодны, несмотря на огромную энергию, которой лучился весь облик этой удивительной сущности.

— Я не вмещаю в себя и сотой части энергии, о которой ты сейчас думаешь, — с иронией заявил Слепой Тарас, не иначе как вновь пробавлявшийся телепатией. — Просто позволяю ей свободно течь сквозь меня. Знаешь, как приятно купаться в этих потоках? Словно окунаешься в океан света и гармонии, представить которую не способно ни одно земное существо из плоти и крови!

— Ну… Для меня это очень экзотический опыт, — смутился Штурман. — Однажды в детстве я случайно наткнулся в лесу на шаровую молнию… Она выплыла из-за дерева прямо перед моим носом. Качалась в воздухе и изучала меня — так мне, во всяком случае, показалось. А потом несколько раз коснулась вот здесь.

Он указал на свои колени.

— До сих пор помню, что я тогда почувствовал. Должен сказать, ощущения не из приятных. А если это будет не простой сгусток электричества, а целые…

— Шаровые молнии — не простые сгустки электрической энергии, — перебил его Слепой Тарас. — Это вполне разумные и самодостаточные энергосущности. Чем-то сродни мне самому. Но мы, кажется, отвлеклись. Знаешь, почему меня называют Слепым такие, как твоя Кира?

Штурман лишь невразумительно хмыкнул по поводу «его Киры» и покачал головой.

— Потому что я закрываю глаза на большинство проблем, которые кажутся им неразрешимыми, — ответил Слепой Тарас. — Советую тебе сейчас тоже последовать моему примеру. Роговицы и хрусталики — штучный товар, знаешь ли, и отпускаются нам лишь единожды, при рождении.

Стремительный поток воздуха ударил Штурману в лицо, и он поспешно закрыл глаза. Еще возникло настойчивое желание защитить лицо свободной рукой в металлизированной перчатке, но не стоило выпускать из-под контроля плазмомет. Юл уже успел почти сродниться с этим чрезвычайно полезным предметом и не хотел бы сейчас лишиться его из-за какого-то там глупого инстинкта самосохранения…

Спустя мгновение Юл и Слепой Тарас оказались у Кириного шатра.

Ощущения, которые Юл испытал в первые мгновения после такого импровизированного гиперперехода, были сродни детскому ужасу от знакомства с шаровой молнией. И Юл, конечно, не подал бы виду, если бы не… приступ тошноты.

— Поздно хлюздить, сынок, — похохатывая, сказал Слепой Тарас, когда желудок Юла в четвертый раз вывернуло наизнанку. — Все позади. Мы на месте!

И, обращаясь уже к женщине-сталтеху, Слепой Тарас прокричал:

— Хозяйка! Ты где там прячешься?! Я тебе жениха привел!

При слове «жених» Юла вывернуло в пятый раз…

Увы, как ни кричал Слепой Тарас, никто так и не вышел им навстречу.

Кирин шатер пустовал.

Штурман в замешательстве оглядывал подворье, гадая, куда могла запропаститься его нежданная любовница.

Он бросил хлопотливый взгляд на загон, дабы убедиться, что все его бедолашные спутники целы и невредимы — но так и не понял причину странного и, судя по картинному беспорядку на ложе их страсти, поспешного бегства Киры…

Положение сталкеров в загоне Киры стало еще более бедственным, с налетом анекдотичного. Похоже, она честно пыталась к возвращению Штурмана снять фантомы с Семенова, Вырина, Мизгиря и других. Увы, результаты оказались диаметрально противоположными задуманным…

Великолепная башка зубробизона, украшавшая плечи «варяга», теперь сплошь покрылась проплешинами, половина которых еще и дымилась, вызывая у оскотиневшего Семенова понятное беспокойство.

Мизгирь еще более удлинил рога и теперь все более яростно поддевал ими ветви автонов, будто пробуя свою тюрьму на прочность.

Вырин, все еще пребывавший в обличье разбитной сексуальной коровки, перестал отираться подле «варяга» и теперь задумчиво лежал на спине в центре загона, мечтательно почесывая вымя копытом. На морде коровки отражались немудрящие размышления о низменных скотских материях…

Все прочие новообращенные животные либо дремали, привалившись к стенам загона, либо делали то же самое, растянувшись на земле.

В дальнем углу курилась паром свежая навозная куча — красноречивое свидетельство того, что спутники Юла даже в таком ужасном состоянии все же не утратили главного признака сталкера — аппетита.

— Тэкс-тэкс, — пробормотал Слепой Тарас, сосредоточенно прищелкивая пальцами. — Наша Кира хотела сама исправить деяния рук своих… Но, видать, не справилась, двоечница несчастная… Посмотрим, что тут можно сделать.

Слепой Тарас велел открыть загон.

Штурман с огромным удовольствием сбил навесной замок, который, впрочем, был явно излишним — животные и не помышляли о бегстве.