Клавихо не пришлось слишком долго жать аудиенции у Бича Божьего. Это произошло в месте с пышным названием Боги Дилькушо — Пленяющий Сердце Сад, одном из самых прославленных парков Тимура, спланированном и разбитом во время двухлетнего пребывания императора в столице, чтобы отметить свою женитьбу на принцессе Тукал-хатун, дочери могульского хана Хызр-Ходжи, в 1397 году. Сад лежал чуть восточнее Самарканда среди знаменитых лугов Кани-гиль. От Бирюзовых Ворот в городской стене прямая аллея, обсаженная соснами, ведет к летнему дворцу. В своих мемуарах Бабур вспоминает множество картин с изображениями индийского похода Тимура. Это было здание по-истине имперских размеров — три этажа, сверкающий купол, лес колонн.

Через несколько часов после прибытия испанец передал двум придворным дары короля Энрике III Кастильского. После окончания формальностей его повели дальше новые сопровождающие, которые поддерживали посла под руки. Наконец они вошли в новый сад, попав туда через высокие ворота, искусно украшенные прекрасными синими и золотыми изразцами. Пройдя мимо привратников с палицами, они столкнулись с шестью огромными слонами, на спинах которых были установлены миниатюрные замки. Они исполняли различные трюки, повинуясь своим вожатым. Посол и его товарищи прошли далее, сопровождаемые придворными все более высокого ранга. Наконец они предстали перед Халил-Султаном, внуком Тимура и сыном Мираншаха. Ему они передали письмо короля Испании, адресованное Повелителю Счастливого Сочетания Планет. Аудиенцию можно было начинать. Наблюдательный посол оставил нам подробный портрет самого великолепного восточного деспота.

Аудиенция прошла успешно, у испанцев осталось твердое впечатление, что Тимур считает себя повелителем мира, называя испанского монарха не иначе как «мой сын король». Тимур признавал, что Энрике III «является первым из королей франков, который правит в дальнем конце земли, его народ считается великим и знаменитым». Однако ведь это была всего лишь ничтожная Европа, земля франков. Власть и богатство Тимура многократно превосходили все это, а потому не стоит удивляться его снисходительному отношению к мелким государствам Запада.

Описание Самарканда в начале XV века, в период расцвета империи Тимура, которое оставил Клавихо, не имеет себе равных. Посол, восхищаясь великолепными садами и парками, с трудом верил собственным глазам. Всего он насчитал в Самарканде 15 или 16 садов с пышными названиями вроде Боги Бихишт — Райского Сада, Боги Накши Джахон — Сада Картины Мира и Боги Баланд — Сада на Возвышенности, все с дворцами, безупречными лужайками, полянами, журчащими ручьями, озерами, цветниками, беседками и клумбами. Там был также Боги Майдон — Сад-Площадь, в котором находился двухэтажный Дворец сорока колонн, затем Боги Чинар — Сад Чинар (платанов), где Клавихо увидел строительство неописуемо прекрасного дворца. Границы Боги Нав — Нового Сада определяли четыре башни, стоящие по углам, а их связывали высокие стены длиной более мили каждая. В центра сада располагалась фруктовая роща, а в центре рощи — дворец. «Дворец с огромным садом был самым прекрасным из всех, что мы посетили до сих пор. Его здания были украшены синими и золотыми изразцами самой великолепной работы». Внутри находятся мраморные скульптуры, а полы покрывает мозаика из черного дерева и слоновой кости. Если верить Бабуру над входом были написаны изречения из Корана, причем такими крупными буквами, что их можно было прочитать с расстояния двух миль.

В этом лабиринте дворцов и садов Тимур скользил подобно величаво шествующему льву, проводя несколько дней в одном из них, чтобы затем перебраться в другой. Через неделю после прибытия Клавихо пригласили на императорский пир в другой сад, засаженный фруктовыми деревьями, между которыми вились мощеные дорожки. Все вокруг было закрыто шелковыми навесами и вышитыми полотнищами, чтобы обеспечить тень. В центре сада находился богато украшенный дворец, где испанцев провели в спальню императора — изящный альков с изразцовыми стенами. Перед ширмой из золота и серебра на небольшом возвышении лежал маленький шелковый тюфяк, расшитый золотом. Стены были затянуты занавесями розового шелка, расшитыми серебряным орнаментом и украшенными изумрудами, жемчугами и другими драгоценными камнями. Шелк чуть колыхался на слабом сквозняке. Перед входом в эти палаты стояли два золотых столика, на которых находились золотые кувшины. Два из них были украшены крупными жемчугами, изумрудами и бирюзой и в каждом у носика был вправлен рубин. Рядом с ними стояли золотые чаши, точно так же украшенные жемчугом и рубинами. Клавихо был просто поражен.

В Боги Шимол — Северном Саду, одном из самых причудливых творений Тимура, находилось еще одно грандиозное строение, которым Тимур занимался с 1396 по 1398 год. Оно было типичным в том плане, что для него использовались самые лучшие материалы, а работы вели самые знаменитые мастера империи[66]. Мрамор для дворца везли из Тебриза, художников и резчиков привезли из Персии. За работами надзирал прославленный Абдул-Хайи, которого Тимур захватил в 1393 году в Багдаде. Фрески в этом дворце, как и фрески Регистана, уцелели до наших дней и были прямым вызовом запретам ислама, что, вероятно, было символом непревзойденной гордыни Тимура, его безграничной самоуверенности, а также его достаточно безразличного отношения к религии. Эти фрески, как писал Арабшах, изображают «его приближенных и его самого, когда-то улыбающегося, когда-то сурового, представляют его битвы и осады, его переговоры с королями, амирами и правителями, мудрецами и богачами, султанов, приносящих ему дань, и дары ему со всех сторон света, и охотничьи сети и засады, и сражения в Индии, Деште и Персии, и как он одерживает победы, и как враг рассеян и обращен в бегство, портреты его сыновей и внуков, амиров и воинов, его многолюдные пиры, чаши вина и виночерпии и игроки на цитре, картины радости, его любовных встреч, наложниц его величества и королевских жен, и многие другие вещи, которые имели место в реальности за время его жизни, были показаны во множестве, и все, что было новым и неожиданным, и он ничего не пропустил и не преувеличил из этого. И потому он хотел, чтобы все, кто знал о его делах, мог видеть, как это происходило».

Но Клавихо столь восхитила не одна только выдающаяся красота этих парков и дворцов. Его также поразили их размеры. За два года пребывания в Самарканде и рядом с ним Тимур заложил еще один парк Боги Тахта Караша. 'Он был настолько обширен, что, как рассказывает Арабшах, когда один из рабочих потерял там свою лошадь, отыскать ее удалось только через шесть месяцев. По всему городу было высажено так много фруктовых деревьев, что даже сто фунтов фруктов нельзя было продать «за одно зернышко горчицы».