В данном случае опасаться следовало профессору Скипидарову, потому что он выглядел здесь самым безответным существом, но сам профессор был настолько увлечен необъятным предметом своих вожделений, что опасности не видел и вообще не мог, видимо, ничего постороннего видеть. А человек наглым взглядом неторопливо, но целенаправленно направился напрямую к стойке, как раз к тому месту, где устроился Скипидаров с подругой, хотя кто-то мог бы подумать, что идет он к бармену, место которого было в двух метрах правее. Наверное, он и шел к бармену, но шел мимо Скипидарова.

И действия его не заставили себя долго ждать. Парень, проходя мимо, не останавливаясь, звучно хлопнул по свисающим с табуретов излишкам тела и крикнул:

– И сколько же вони от этой задницы…

Собственное остроумие парню сильно, видимо, понравилось, и он даже в улыбке расплылся. Возмущенный Скипидаров среагировал сразу, он встал, закрывая парню путь, и походил при этом на маленького петушка, не уступающего дорогу трактору. Однако одного удара хватило, чтобы профессор полетел в сторону, противоположную своим очкам.

Кольчугину было интересно, как поведет себя охранник, но тот сразу просчитался, усевшись за столик, а не за стойку, и теперь ему требовалось время, чтобы выбраться из-за столика, а потом выбраться еще и из лабиринта других столиков. И потому Давид Вениаминович думал уж сам было вмешаться, но тоже опоздал, потому что ситуацию взяла под контроль спутница профессора. Она на удивление легко спрыгнула с табуретов, каким-то профессиональным движением попробовала ногой под собой пол, потом, подняв руку и выставив ее в сторону, совершила телом мощное круговое движение на триста шестьдесят градусов, оставаясь при этом на одной ноге и выставив в сторону в качестве стабилизатора вторую тяжеленную ногу. И обрушила на голову бедного кавказца удар такой силы, что тот, только еще успевший повернуться, среагировав на ее движение, сразу перелетел через пару табуретов, ударился головой о стойку бара и остался там, за табуретами, со смешно, но без движений торчащими вверх ногами.

Давид Вениаминович сразу определил профессиональные движения женщины. Все всяких сомнений, спутница Скипидаров была когда-то умелой метательницей диска. Наверняка имела звание не ниже мастера спорта. И своим отработанным движением, превращенным в удар, если не убила агрессивного кавказца, то уж точно послала его в глубочайший нокаут. Был бы в руке у нее привычный легкоатлетический снаряд, голова несчастного парня разлетелась бы, естественно, на куски. Все это было настолько неожиданно и комично, что Кольчугин, только-только оказавшийся рядом, невольно громко рассмеялся. Во все лицо улыбался и подоспевший охранник профессора. Профессор уже встал на ноги, но голова, видимо, шумела, в отличие от его обидчика, который не подавал признаков жизни, и он не смог сразу понять, что произошло, да и больше всего был обеспокоен не чем-то другим и даже не продолжением неприятной истории, в которую попал, а пропажей очков, которые подняла из-под табурета и подала ему опять же женщина.

– С тобой все нормально? – проявила она почти родительскую заботу, хотя была, наверное, на десяток лет моложе Скипидарова.

– Да, да, – сказал он и что-то вдруг вспомнил. Подпрыгнув, профессор попытался принять забавную боевую стойку, взглядом отыскивая противника. И только тут увидел торчащие над табуретами ноги.

Два спутника агрессивного кавказца – высокий и сильный, видимо, парень и полковник Мартинес, шагнули вперед. Внимание высокого привлек, естественно, Давид Вениаминович, как громко смеющийся над ситуацией, в которой высокий смешного видел мало.

– Веселишься? – спросил высокий и хотел, видимо, с силой толкнуть Кольчугина в плечо открытой ладонью.

Человека, который будет упираться, невзирая на разницу в весе, а высокий был килограммов на тридцать тяжелее Кольчугина, такой толчок обязательно свалил бы с ног. Кольчугин же с ног падать не пожелал и просто слегка повернул корпус так, что рука прошла мимо, а сам высокий провалился и чуть было не упал. И это тоже выглядело смешно, хотя никак не напоминало применение какой-то боевой техники, хотя в действительности тоже было элементом техники рукопашного боя.

– Бексолтан, не лезь… – по-русски сказал Мартинес, но сказал не настойчиво, не приказным тоном, и потому Бексолтан, обиженный и за товарища, и теперь уже за себя, потому что оказался в неудобной позе, не послушался и решил использовать разворот своего тела влево и ударить с разворота левым свингом. Такой удар, если он нанесен правильно, может слона свалить.

Давид Вениаминович отреагировал на это нестандартно. Большинство людей в подобном положении, даже спортсмены-единоборцы, предпочитают разрывать дистанцию и отскочить подальше от тяжелого кулака противника. Кольчугин же, наоборот, сократил дистанцию до плотной и на встречном движении нанес удар головой в нос противнику. Лоб в человеческом теле – самая крепкая кость и может выдержать даже сильный удар. А вот нос как у людей, так и у животных является болевой точкой, потому что на носу сходятся нервные окончания. Удар головы был не настолько опасным, чтобы «отключить» противника. Тем не менее теперь уже Бексолтан вынужден был отскочить подальше, заодно опрокинув ближайший к себе стол, за которым никто не сидел.

Бексолтан был почти на голову выше Кольчугина. Но это не сильно беспокоило отставного подполковника. В себе и в своих боевых навыках он был уверен. При этом Давид Вениаминович хорошо контролировал происходящее не только с ним, но и в зале. И потому увидел, что Тенгиз Габиани вскочил и через несколько секунд уже оказался рядом, готовый вмешаться в драку. И Кольчугин даже не для себя, а только для Тенгиза продемонстрировал свой коронный удар-аттракцион, которому когда-то учил Габиани-старшего. Удар этот может быть решающим в схватке только при очень удачном стечении обстоятельств. Но он обычно выводит противника из равновесия, и тот уже не знает, чего ожидать в следующий момент, теряется, а этим не воспользоваться просто грех.

Давид Вениаминович схватил за спинку стул, оставшийся на открытом месте после того, как высокий противник сдвинул при отскоке стол, и показал, что желает нанести клюющий удар всеми четырьмя ножками сразу. Бексолтан отскочил на три шага, что создало необходимую дистанцию. После чего Кольчугин резко, чтобы создать необходимую инерцию для движения тела, шагнул вперед, поставил стул на пол так, что спинка упиралась ему в живот, а сам он опирался руками на сиденье, перевалился через спинку спиной вперед, одновременно отталкиваясь от сиденья стула руками, и нанес удар сразу двумя ногами в лицо. Такой удар, когда он осуществляется только за счет инерции тела, эффективен, но не очень эффектен, потому что невозможно в этом акробатическом перевороте резко выпрямить ноги. Тем не менее Бексолтан отлетел и упал спиной на стол. А сам отставной подполковник удачно приземлился на корточки и тут же совершил из этого положения скачок. Причем Кольчугину пришлось даже задержаться, чтобы дать возможность Бексолтану встать на ноги, иначе он мог бы встретить скачок подполковника двумя гонами. Но Бексолтан, на свою беду, поторопился принять позу, которая казалась ему более безопасной. Наверное, высокий парень тоже и умел бить, и обладал силой, соответствующей своему телу, но он не был обучен действовать безостановочно, как того требует теория темпового рукопашного боя, когда каждое последующее движение вытекает из предыдущего, является его завершением и одновременно началом нового движения, новой атаки. Кольчугин хорошо помнил из теории и практики, что человеческий организм в рукопашной схватке должен работать как механизм, в котором ни одна шестерня не может останавливаться, не остановив другие. И потому его затяжная атака просто не дала возможности Бексолтану сообразить, что же ему требуется сделать. А град полученных ударов в конце концов просто посадил Бексолтана на пол в безуспешной попытке схватиться за ноги противника. Завершающий удар локтем по затылку «отключил» его.