Неплохая информированность.

— Слышь, малышка? — Ада подалась вперед. — А он в курсе, что ты бесплодна? Ну, ему самому дети на фиг не нужны, с его-то фобией. Не знаешь? У него фобия на беременных женщин. Так что ему ты со своей выжженной утробой, может, самое оно. Но что скажет дедушка? Дедушке нужны наследники. Будешь врать, что вот-вот, конечно, одаришь семейство, а потом где-нибудь сиротку подходящего найдешь? Или полетишь в Куашнару искать суррогатную мать? У тебя яичники-то хоть сохранились? Слу-ушай, — Ада откинулась на спинку стула, — а может, ты и заставила ту девку аборт сделать? Я все думала: ну на хрена она так поспешила? Понятно, что мужа не видать, так она бы на ребенка заоблачные алименты вытребовала по суду. А там наверняка ты подсуетилась. Ну правильно, конечно, тебе такое соперничество выдержать невозможно. Все-таки узы отцовства — страшная сила. А там, глядишь, папаша и мамины достоинства переоценит, когда ты приешься. Я слыхала, ты даже в тюрьму посадить ее пыталась? Ну, ты настоящая сука. Хвалю.

Как грубо, думала я. Грубо и неэстетично. Тому, кто ее послал, следовало бы потратить время на пару репетиций. Чтобы Адино выступление выглядело естественно, как нормальная гадючья злоба отвергнутой женщины, старающейся хотя бы соперницу ужалить.

И да, для себя я отметила: похоже, тот факт, что я лежала полтора месяца в клинике доктора Оршана, ей неизвестен. Люблю, когда обо мне чего-то не знают.

— Небось гадаешь, что будет дальше? — спросила Ада. — Прикидываешь, кто мне заплатил и за что? А ты не гадай. В армии, дорогуша, все параллельно и перпендикулярно. Никаких дипломатических интриг. Ты хорошо поняла, во что влезла и кому дорогу перешла? Вижу, что плохо. А я тебе не скажу. Скажу только, что люди там хорошие. Понимающие. Жалеют твою юную красу, даром что ты пустоцвет. Оставь затею, детка.

Я успела отобрать тарелку у Василисы до того, как она надкусила ее. Фаянс — это точно не то, в чем нуждается собачий организм.

— Твой вшивый братец сдох три года назад. Нужны его кости? Так бы и сказала. Пришлют тебе их. Через неделю получишь. Как раз времени хватит, чтоб похороны подготовить. Дезертир он, понимаешь? Просто дезертир. А когда его нашли, повесился.

— И его рота тоже?

— А рота, между прочим, благоденствует. Просто Бенни Хэтфилд — не дурак. Понял, какой удар по репутации можно схлопотать, если выяснится, что зять у него дезертир. Потому и обставил все так, будто Крис пропал без вести. Детка, если бы подлог делали военные, они не оставили бы столько глупых хвостов. Ты же знаешь. В Военном университете не ты одна училась. И на криминалистике не один Маккинби учился. Умных людей везде хватает. Рота твоего братца получила компенсацию за молчание и разъехалась по дальним уютным колониям. Там у каждого есть ферма, а за порядком присматривают хорошие люди. Как оно и делается, когда надо спрятать концы в воду. Но теперь, конечно, когда ты похоронишь братца, правда всплывет. А ты не стесняйся. Вот так всем и скажи, что в семье не без урода. Самый многообещающий из наследников твоего клана оказался трусом. Бывает.

— А если не сделаю?

— О, конечно, тебе надо знать. Конечно. Делла, у тебя в жизни все хорошо? Вот и заботься о себе. И о Маккинби, из которого получится отличный муж для тебя. А то, знаешь, выяснится, например, что его героический родственник Лайон Маккинби — не такой уж герой. При интересных, скажу я тебе, обстоятельствах погибла его юная жена. Да-да, та самая хоббитка. Между прочим, там целый букет. И ошибки командования, и использование служебного положения в личных целях, и ссора накануне гибели жены… Понятно, что федералы, допустим, больше заинтересуются выгодами от контрабанды, но, я думаю, общественности больше понравится, как герой избавился от супруги, а потом полвека демонстративно горевал. Знаешь, да, что чем пафоснее горе, тем большая подлость за ним кроется? Про Алистера я молчу, вор, каких поискать, вся Тварь от него стонет. А у тебя еще княжество на плечах. Ты же не хочешь, чтобы на Сонно произошла какая-нибудь трагедия? Техногенная катастрофа с размахом, например? Люди погибнут, прибыли не будет, да и ты предстанешь в худшем свете. Глядишь, Берг одумается и заберет игрушку обратно. А дедушка Скотт узнает, что ты для семьи бесполезна. Маккинби тебя любить не перестанет, конечно. Он такой… бар-ран упрямый. — В медовом голоске Ады прорезались искренние нотки. Действительно искренние. — Да и хрен с ним. Знаешь, мы ведь не злодеи какие. Не будем портить тебе жизнь сильнее, чем ты сама ее испортила. Веди себя умно — получишь своего Маккинби. В подарочной упаковке с обручальными кольцами во рту. Как по мне, жизнь с ним само по себе достаточное наказание. Он же без пяти минут импотент. Мелви уж на что шлюха профессиональная, с опытом, и то не могла развести его на секс чаще, чем раз в месяц. А с женой он спал только первые две недели. Потому-то она и разбежалась с ним с такой легкостью. Впрочем, судя по тому, какими словами тебя поминал Берг, тебе такое покатит. Вот и бери. Это твоя награда за хорошее поведение будет.

Ада гибко поднялась, обошла столик.

— Чао, малышка! Надеюсь на твой светлый разум. А чтобы думалось полегче…

Все-таки хоббитская подготовка даром не проходит, оружие из сумочки Ада выхватила стремительно и четко, даже красиво. Она выстрелила шесть раз.

Василиса дернулась, завизжала, но тут же упала и затихла.

Я едва сумела разогнуть пальцы, которыми последние несколько секунд зажимала управляющее кольцо на команде «лежать».

Иначе Ада валялась бы сейчас без руки, и Василиса наверняка попробовала бы на зуб ее пистолет, а он маленький, вдруг подавится.

— Киборг, говоришь? — Ада скривилась. — Опять врешь. Сибирских киборгов не продают за пределы планеты. Никому. А наши киборги не едят овощи с мясом. Учись говорить правду.

Она ушла.

Я подняла голову. Семейная пара в углу сидела ни жива ни мертва. Женщина даже закричать не сумела, только смотрела на расстрелянную собаку огромными глазами.

Прибежал хозяин, засуетился. Я остановила его:

— Не надо полицию. Все равно вы не поймаете эту женщину. Не беспокойтесь. Дайте какое-нибудь полотенце собаку перевязать.

Наклонилась, погладила Василису. Она всхлипнула.

— Больно? Прости, не могла я позволить, чтобы ты порвала ее. Потерпи, сейчас я отвезу тебя, зашьют тебе шкурку…

Я выбирала из мокрой, пропитавшейся кровью шерсти пули. Шесть штук. Хорошо, что патрон гражданский, девять миллиметров, рассчитанный в основном на останавливающее действие. Армейская или, не дай бог, диверсионная мелкашка могла прошить шкуру насквозь, повредить какой-нибудь узел, и добывай потом запчасти через Павлова…

— Она… жива? — спросила женщина в углу.

— Да, — сказала я. — Она действительно киборг. Сибирский. Это подарок русского царя. Но, хотя она и киборг, ей все равно больно.

Женщина заплакала. Василиса вытерпела перевязку. Идти она отказывалась, хозяин кафе помог занести собаку в машину. Василиса лизнула мне руку и улеглась на сиденье.