И тут, наконец, его настигло настоящее великое чувство в лице непревзойденной Анжели Карно. Романтика зашкаливает – красота страшная!

Лично Клавдии непонятно было только одно – а на кой это было надо самой мадам Карно? Олигарх-то наш явно, как бы это сказать, дворовая шавка, хоть и безмерно богатая, она же женщина породистая.

Да бог с ним, какие интересы имеет мадам в этом союзе. Тут важна натура этого неприятного мужика, его нутро той самой боевой шавки. Он ничего не прощает, как любой «вышедший в князи» из всем известного определенного места, носится со своим преувеличенным достоинством и завышенной самооценкой и такое может сотворить, если кто его обманул, что нормальному человеку и представить невозможно.

И если в его руки попадут эти документы, да даже часть содержащейся в них информации… Ох, вообще-то предположить последствия трудновато, но то, что мадам Карно станет несладко, это факт!

– Так, – тряхнула головой Клавдия, отгоняя лишние сейчас эмоции. – И что мы имеем?

Она недоверчиво покосилась на телефон, лежавший перед ней на стопочках бумаг мадам Карно, и еще разок тряхнула головой, попрекнув себя мысленно – да ладно, это уже паранойя какая-то! Вот к чему приводит тесное общение с генералом внешней разведки.

– Да господи! – взбеленилась Клава на саму себя, схватила трубку и…

Встала, прошла в коридор и, распахнув дверцы одного из стоявших там книжных шкафов, засунула между книгами смартфон. Закрыла дверцы, постояла, посмотрев на тонкую черную пластинку между книг и прокомментировала свои действия:

– С ума соскочила девица, определенно.

– Итак, на чем я остановилась? Да, – вспомнила Клава. – Жила себе спокойно Мадам все эти годы и жила, горя не знала, богатства наживала. Но тут собралась замуж за олигарха российского. И внезапно откуда ни возьмись всплыли вот эти документы. Для чего? – и сама себе уверенно ответила: – А для денег, для чего же. Вопрос только в том, кого шантажируют и у кого что вымогают. Если Анжели – это одно дело, а если олигарху предлагают убойный компромат на невесту, это совсем другой коленкор. А если третьей стороне…

Клавдия поднялась, походила по проходам между столами, размышляя. Ну, хорошо, предположим, она отдает бумаги мадам, где гарантия, что для Клавдии вся история на этом тихо-мирно закончится. Уж больно документы поганые. Это раз. Хотя какой смысл мадам как-то вредить или, того пуще, устранять Клавдию, непонятно. Разве что на всякий случай.

Если же связаться и передать документы той самой возможной третьей стороне, то. То что? То бог его знает, что получится и чем дело обернется, но что смертоубийством – сомнительно как-то. А вот если о содержании документов и о том факте, что они были у Клавдии, прознает олигарх, вот он-то все просто так не оставит.

И что ей делать? Начать самой шантажировать этими документами каждую сторону по отдельности, выторговывая для себя жизнь, здоровье и полное спокойствие.

Ага. Именно тот случай и именно с теми людьми. Это все равно как… как не знаю… как достать нож в происходящей вокруг гангстерской перестрелке, вот как. Столь же продуктивно и с гарантированным итогом.

Спросить, что ли, у Марка?

А вот это нет. Рассказывать ему и таким образом втягивать в эту грязную историю, подвергая какой бы то ни было опасности, Клавдия ни за что не станет. Придется действовать самой.

– Стоп! – остановила она себя. – А почему, собственно, самой? Не надо мне самой действовать. И зачем это мне одной, я им что тут, партизанка героическая? Пусть за меня действуют компетентные люди. – И подняла трубку стационарного телефона, стоявшего у нее на столе, набрала номер, который помнила наизусть, почти радостно пообещав: – Я с удовольствием предоставлю действовать, компетентным-то. – И, услышав знакомый голос в трубке, четко отрапортовала: – Александр Иванович, я тут попала в нехорошую историю, и мне нужна ваша помощь.

Она попыталась было торопливо объяснить вкратце интригу истории, но генерал перебил, спросив, где ее сотовый телефон, усмехнулся, услышав ответ, и посоветовал, раз уж она так далеко зашла в своем конспиративном рвении, быть последовательной до конца и взять телефон у кого-нибудь в издательстве, а потом уж перезвонить ему.

Вроде бы шутил, а может, и нет, ведь трубку-то положил.

Клавдия отправилась на поиски. Никого из ее коллег, понятное дело, в издательстве в субботу не было, нашлась только уборщица, которую она с трудом уговорила дать ей телефон, пообещав даже заплатить ей за использование ее аппарата.

Уборщица хоть и посмотрела на девушку с большим сомнением, видимо подумав, а чего ты с рабочего-то телефона не звонишь, но промолчала, трубку все же дала. К слову сказать, старенькую совсем модель.

– Я сейчас, – Клава указала ей на дверь в свой отдел, – поговорю и деньги возьму.

– Ну ладно, – не очень охотно согласилась женщина.

Как ни странно, но Знаменцев не стал подвергать сомнениям ни одно слово Клавдии. Внимательно выслушав ее рассказ, дал несколько советов и распорядился:

– Подожди час. Найдешь чем заняться?

– Да, конечно, у меня вечно с избытком хватает редакторских дел, – заверила его Клавдия.

– Хорошо, занимайся. Через час или около того я позвоню тебе на редакторский телефон, с которого ты звонила.

– Там дополнительный еще есть, – и она назвала номер.

– Хорошо. Жди.

Трубку и деньги Клавдия отнесла уборщице, и та взбодрилась, повеселела, убирая в карман пятисотрублевую купюру. И дамы разошлись по своими делам, оставшись довольны друг другом.

Клава нисколько не кривила душой: редакторская работа вечный завал: всегда требуется бесконечное количество рукописей, в ее случае записей, прочесть, отредактировать, исправить, сопоставить факты и даты, продохнуть некогда.

И занявшись работой, чтобы отвлечься и чем-то заняться на время нервного ожидания, Клавдия и не заметила, как полностью погрузилась в процесс и даже дернулась всем телом от неожиданности, когда, вроде и не громко, но в тишине-то ого-го как оглушительно зазвонил телефон на ее столе.

Александр Иванович спокойным ровным тоном, объяснил, что ей следует сделать и как себя вести, и по-отечески пожелал:

– Ты, главное, Клавушка, не бойся и не нервничай, тем более тебе и нельзя в твоем состоянии. Все будет хорошо.

Теперь, конечно, будет. Теперь она наверняка знала, что все будет хорошо. И, положив трубку, почувствовала предательские слезы, на которые стала слаба последнее время, поблагодарила мысленно кого-то там наверху, определенно присматривающего за ней, того, кто выдернул ее сегодня из-под колес бешеного джипа, за то, что он послал однажды ей в жизни великого и совершенно замечательного человека Александра Ивановича Знаменцева. Всем им послали.

Резко выдохнув, Клава смахнула слезинки и решительно направилась к шкафу за своим смартфоном.