– Отец? Это ведь сделал мой отец, да?

Мама даже не повернулась в мою сторону. Она продолжала молча наблюдать за прохожими.

– Да. Это твой отец, – наконец сказала она, – отец узнал о тебе, когда ты была уже взрослая. Он хороший человек, очень хороший. Но у него своя семья. Дети. И… Понимаешь, сейчас он уже очень старый. И я не могу… Одним словом, вы не можете повстречаться. Это будет очень тяжело для него. И для тебя. Он же еще не существует в твоей душе? Он не успел, да и не успеет поселиться там. Поэтому лучше для всех будет оставить все как есть.

– А эти деньги? Эти огромные деньги?! Как это объяснить?!

– Я рассказала ему о твоих проблемах. Мы редко, но перезваниваемся. И он решил помочь тебе. Это его право. Не отказывайся от этих денег. Во всем, что было, виновата только я.

– Мама, так не бывает. Не бывает виноват только один человек.

– Бывает. Еще как бывает, поверь мне на слово.

– Ты говоришь, он старше тебя? – спросила я.

– Да, намного. Когда мы повстречались, я была молода, а он уже в зрелом возрасте. Сейчас он очень стар.

– Как вы познакомились?

Мама помолчала, а потом ответила:

– В гостинице. Гостиницы – это знаковое место для нас. Только в разных смыслах.

– Ты была в командировке? – Я пользовалась моментом.

Но мама улыбнулась:

– Наташа, ничего интересного. Ничего. Все так обыденно… И потом, мы договорились – не будем ворошить прошлое. Занимайся отелем. Ты молодец у меня, ты все сделаешь на «пять».

При этих ее словах я разрыдалась! И впервые в жизни разрыдалась на плече у мамы…

– Так в чем же дело? Что случилось? Почему ваша мать ушла из дома, когда вы были маленьким ребенком?! – воскликнул Зимин.

– Я тогда этого не узнала. И так было от чего сойти с ума. Какое-то время все мое внимание было поглощено делами, связанными с отелем. Да, я очень быстро получила эти благотворительные деньги. Я утроила усилия и стала продвигаться вперед бешеными темпами. Я тогда боялась всего – конкурентов, плохих строителей, недобросовестных поставщиков, курса доллара и рубля, дефолта, денежной реформы, международной обстановки, выборов, глобального потепления и высадки инопланетян. Я боялась всего на свете, и мне хотелось закончить все работы как можно быстрее.

– И вы так ни разу с мамой не разговаривали?

– Я была большой дурой, считающей, что все вечно. И разговор с мамой я откладывала и откладывала. Как и просто встречи. А потом мама умерла. Сердце. После похорон ее муж дядя Валера и Кирилл отдали мне большую коробку, среди моих фотографий, моих детских вещей был дневник. Впрочем, это не дневник. Это просто разрозненные записи. Так записывают кулинарный рецепт – быстро, немного неряшливо, на разных страницах. Так вот, именно так мама описывала некоторые эпизоды из своей жизни. Если бы дядя Валера сообразил заглянуть в эту тетрадь, он бы никогда мне ее не отдал. Но он этого не сделал, и я очень благодарна ему за это.

– Я представляю, что вы испытали, когда обнаружили эти записи! – Зимин покачал головой.

Северцева вздохнула:

– Игорь Станиславович, я вам один совет дам. Вдруг пригодится. Никогда не узнавайте чужие секреты. Боль хранивших их может убить вас. Вы поймете их нечеловеческую пытку, но сделать уже ничего не сможете.

– Там было что-то серьезное?

– Да, для моей матери – да. И настолько, что она должна была поделиться этим хоть с кем-нибудь. Хоть с бумагой. Она это и делала.

– И что же там было? Впрочем, если вам не хочется говорить, не надо. Я все понимаю… – Зимин, казалось, был искренен.

А Северцева рассматривала его и думала о том, что она расскажет ему эту тайну. Потому что он – посторонний человек. Потому что так она, может быть, выбьет из его рук тайное оружие и лишит возможности шантажировать ее. Она расскажет, потому что Зимин, скорее всего, никогда не сможет воспользоваться этой информацией. И уж точно никто уже от огласки не пострадает. Ни матери, ни отца, ни бабушки, ни тети уже давно не было в живых. Антошин ничего не знает, не знает сын. Но эти двое всегда ее поймут и всегда, что бы ни случилось, будут на ее стороне. Уж в этом Северцева всегда была уверена.

– Я расскажу вам, о чем прочитала в дневнике, – она посмотрела прямо в лицо, – моя мать занималась проституцией.

– Что? – Зимин даже покраснел.

– Мы же с вами знаем, что такое было и есть. Было всегда и будет всегда. Мама была красива, умна, много читала, знала несколько языков. Она выросла в интеллигентной семье. У нее были прекрасные манеры. Что ее заставило этим заняться? Она не пишет об этом. Наверное, что-то такое было. Впрочем, вы не поверите, я этот вопрос сама себе никогда не задавала. Я с детства усвоила, что в этой жизни может случиться все! И не нам судить и осуждать кого-либо. Я этот вопрос – почему? – запретила себе задавать. Я не хочу ничего знать. Мне вполне достаточно того, что я уже знаю. Так или иначе, она встречалась с мужчинами. Конечно, она не «дежурила» на улице или в холле отеля. Она была очень дорогой девушкой. И встречалась с очень непростыми людьми. Да, она отчитывалась перед людьми из комитета. Да, она сообщала информацию о зарубежных гостях, как тогда было положено.

– Она писала об этом в своих дневниках? – удивился Зимин.

– Да, не так прямо, но догадаться можно.

– Может, она работала на спецслужбы? – предположил Зимин.

– Я не могу сказать. Вы же знаете, тогда и это могло быть. Во всяком случае, в кино видели. И с моим отцом они познакомились в гостинице. Но вместо одной ночи случились отношения в несколько лет. И только когда мама поняла, что беременна, она порвала с этим человеком. Она бросила эту профессию. Она писала, что мое рождение изменило практически все в ее жизни. И надежды ее были связаны только со мной. С моим отцом она долгое время не поддерживала отношения. Он ее потом сам нашел. Но там было положение, карьера, семья, дети. Мама не хотела это разрушать. Я не знаю, как что между ними происходило в те годы, только родилась я, а через некоторое время обо всем узнали родные. Бабушка и тетя. Бабушка была жесткой. Она не умерла со стыда, она не причитала, она не билась в истерике, от того, что дочь проводила вечера в дорогих гостиницах Москвы. Он потребовала уйти из дома. Ради подрастающей дочери, ради меня. И мама ушла.

– А этот ее муж, Валера?

– Он прекрасный человек. У них была обычная средняя семья со своими радостями и трудностями. Их сын Кирилл тоже ничего не знает. Потом бабушка старела и переживала из-за своего решения. А мама оказалась твердым человеком. Она обещала бабушке не общаться со мной. И не общалась. Следила за моей жизнью, тайком помогала. Ее жизнь была раздвоенной, ее тайна была невыносимо стыдной, ее страхи не имели конца. Только из дневника я узнала, чего это стоило. Ну а потом, когда я выросла и нельзя было никого заподозрить в корысти, она рассказала тому старому возлюбленному обо мне. У них были удивительные отношения – они продолжались почти до смерти мамы. Отношения на расстоянии, вопреки обстоятельствам, времени, людям. Они помнили друг о друге. Да, он подарил ей эту безумно дорогую землю, мне помог открыть отель. Но помимо этого там была длительная и очень трогательная связь. Я должна сказать, мои родители – удивительные люди.