Словесный поток, казалось, лился из уст Рэнсома вполне искренне. Это был молодой человек с рыжеватыми волосами на узкой, вытянутой голове, склонный к раннему облысению и спонтанно жестикулировавший во время своей речи. Лишь по воле случая этому рассеянному субъекту удалось достаточно сильно ударить Эплби по затылку, и он уж никак не мог в одиночку спланировать увенчавшуюся успехом кражу. Довольно забавный образец темпераментного, не от мира сего ученого, сознательно подчеркивавшего и использовавшего все характерные черты этого «персонажа» – вот что представлял собой Рэнсом. «Или же, – осторожно подумал Эплби, – таковым Рэнсом хочет казаться окружающим». Заметив, что Додд вот-вот разразится грозной речью касательно нападения на своего коллегу, Эплби быстро вмешался:

– Сейчас мы не станем обсуждать этот незначительный инцидент, мистер Рэнсом. Нас куда более занимает смерть доктора Амплби, и я уверен, что вы осознаете незавидность своего положения. По вашему собственному признанию, в момент совершения убийства вы тайно и под чужим обличьем находились в непосредственной близости от колледжа. К тому же с убитым вы были не в самых дружеских отношениях.

Рэнсом пришел в смятение.

– Но разве Готт вам все не рассказал о краже, об алиби и прочем? И разве не все честно и без утайки? Без утайки, так сказать, в вашем деле, а?

– Ситуация очень простая, мистер Рэнсом. Вам надлежит аргументированно разъяснить ваши передвижения во вторник вечером с половины десятого до одиннадцати, если вы хотите снять с себя любые подозрения. То же относится к мистеру Готту и всем остальным.

– Господи! – воскликнул Рэнсом с почти детской непосредственностью. – Я-то думал, что всем ясно, что это окажется бедняга Хэвеленд. Разбросанные кости и все такое. А?

– Вы должны доказательно объяснить нам свои передвижения, по крайней мере, с вашей стороны это будет здравый и благоразумный шаг. Находящийся здесь инспектор Додд запишет любые показания, которые вы сочтете нужным дать. Со своей стороны должен вас уведомить, что любое ваше заявление может использоваться против вас как улика.

– Вот как! Но мне нужно время, чтобы все вспомнить. Так? – Рэнсом растерянно огляделся по сторонам. – А не лучше, если вы или ваш коллега станете задавать вопросы? По сути дела. А?

– Очень хорошо. Надо понимать, что вы приехали из «Трех голубей» во вторник вечером?

– Ну да, что-то в этом роде. После ужина. Автобусом с перекрестка. Прибыл ровно в половине одиннадцатого.

– Что вы делали в течение следующего часа, прежде чем попытались в половине двенадцатого осмотреть территорию колледжа?

Ответ Рэнсома последовал незамедлительно и сбил всех с толку:

– Я пытался рассчитать точный вес эвбейского таланта!

Тяжелое дыхание Додда, казалось, свидетельствовало о том, что совершается поползновение на незыблемый авторитет закона. Однако Эплби был само терпение.

– Эвбейского таланта, мистер Рэнсом?

– Ну да. Конечно, это совсем не моя область, однако эта мысль пришла мне в голову, когда я ехал в автобусе. Филипп Бёк, как вы помните, выводит соотношение позднего аттического таланта как 100 к 72, и тут-то я подумал, что… – Рэнсом растерянно умолк. – Хотя, послушайте… Не знаю, насколько вам это интересно…

– Мне это интересно ровно настолько, чтобы знать, где именно вы предавались подобным размышлениям.

– Где! Послушайте, а это важно? Хотя да, конечно. Ужасно извиняюсь, но я и вправду не помню. Я так увлекся, видите ли, так увлекся, что почти забыл об этой краже. И это, разумеется, было чрезвычайно важно. Помню, что пришлось бежать. Это доказывает вам, что все было очень увлекательно, поскольку мне ужасно хотелось получить назад свои материалы от этого старого урода… Интересно, где же я мог быть?

– Возможно, вы припомните метод, с помощью которого производили свои расчеты. Например, вы присели, чтобы что-то записать?

Рэнсом вдруг подпрыгнул и с каким-то восторгом воскликнул:

– Ну конечно! Меню. Я там набрасывал цифры! Да, я отправился прямиком в чайную, в заведение на Арчер-стрит, что открыто до полуночи. Я был там все время, примерно до одиннадцати двадцати. Чудесно, да? Вот удача!

– Вы думаете, вас там вспомнят?

– Уверен, что вспомнят. С бакенбардами и всем прочим. Я там еще поскандалил. Они подсунули мне индийский чай. В подобных заведениях так и норовят, знаете ли, – закончил Рэнсом предостерегающим тоном.

– Ну что ж, мистер Рэнсом, кроме подтверждения этого факта, не думаю, что придется вас еще беспокоить. Теперь вот что. С чего вы взяли, что Хэвеленд убийца?

Лицо Рэнсома приняло страдальческое выражение.

– Послушайте! Только не думайте, что я считаю Хэвеленда убийцей. Похоже, что дело тут в слухах, поскольку в свое время он был немного не в себе.

– Но ведь это было давно?

– Ну да, что-то в этом роде. Хотя… У него случился рецидив, когда я в последний раз приехал из командировки. Но скоро он поправился. Хороший парень этот Хэвеленд, знает Аравию как свои пять пальцев.

– Расскажите поподробнее об упомянутом вами рецидиве.

– Ну, это произошло пару лет назад или около того. У него ухудшилось самочувствие, и он отправился куда-то вроде пансионата. Ненадолго. Это довольно далеко, у некоего доктора Гоффина под Бедфордом, так что об этом никто не знал. Так получилось, что не знал никто, кроме меня. Я его тайком навестил. И потом все открылось.

– Понимаю.

– Однако послушайте, мистер Эплби, есть нечто, что меня ужасно беспокоит. Можно мне получить мои материалы, ну, те, что мы вытащили из сейфа у старого урода?

– Мистер Рэнсом, – ответил Эплби ледяным тоном, приведя в смятение сопровождавшего его Додда, – советую вам не обсуждать упомянутые вещественные доказательства с представителями полиции, пока последние не обсудят их с вами. Всего наилучшего.

– А ваши комментарии к тексту, – объявил мистер Готт, – полная чушь.

– Да, Готт, – покорно согласился Майк.

– Видите ли, Майк, у вас и мозгов-то нет.

– Нет, конечно нет, – сказал Майк.

– Вам надо лишь молоть языком и изящно писать. Вы очень неплохо пишете.

– Да, – неуверенно произнес Майк.

– Поменьше раздумывайте, и у вас все получится. Мне кажется, вы далеко пойдете.

Майк благодарил, пребывая в облаке табачного дыма. Еженедельный час общения с наставником, венец системы высшего образования, подходил к концу. Работа прочитана и раскритикована. Оставшиеся десять минут – трубки и ленивая беседа на свободные темы.

– Сегодня пятое ноября, ночь Гая Фокса, – начал Майк. Заметив, что его наставник не находит это наблюдение интересным, он добавил: – Вот ослы! Запускают шутихи и прочие игрушки!