Страна тысячелетнего Дракона всегда была неизменной приманкой для голодных степных волков. Тюрки же, как ни странно, стотысячной ордой под предводительством Истеми вдруг направляют свои стопы не на близкий Юг, а на отдаленный, неизведанный Запад, в полунищие среднеазиатские степи, лишь слегка разбавленные оазисами Турфана, Карши, Согда и долинами рек Амударья и Сырдарья.

Что могло бросить тюрок в эту головокружительную авантюрную экспедицию, заставить их покинуть Родину, оставить далеко за линией степного горизонта знакомые горы и привычные зеленые долины? Какое чувство у вчерашних полуголодных рабов может быть настолько сильно, что заглушает голод и алчность? Только одно — месть. Конечно же, тюрки могли отправиться в этот поход по следам своих бывших повелителей жуань-жуаней, ибо трудно предположить, что вся эта огромная орда была уничтожена за несколько сражений.

Впрочем, согласно другим научным изысканиям, тюрки отправились на Запад с целью овладения Великим шелковым путем — этим знаменитым караванным маршрутом из Поднебесной в Европу. В первую очередь в Византию из Китая отправлялись как шелковые ткани, так и сырец — материал для ткацких фабрик восточных провинций греческого государства. Шелк в это время в Европе и Азии ценился на вес золота, «ткани из Страны серов» византийцы упоминают как символ роскоши и богатства. И дело не только в их красоте и удобстве{122}.

В VI веке нашей эры ношение шелковых одежд было единственным методом избавиться от нательных паразитов — вшей и блох, мучавших наших предков одинаково свирепо в бедных юртах Средней Азии и в богатых дворцах Константинополя. Известно, что эти насекомые не могут откладывать свои яйца, а, следовательно, и размножаться в прочных шелковых тканях. (Еще в годы первой мировой войны русские офицеры будут писать домой письма с просьбой прислать шелковое нижнее белье — единственную надежную защиту от паразитов.) Отсюда уставшие чесаться красавицы Скандинавских стран, равно как и дочери кочевых народов Востока требовали от своих мужей и поклонников в подарок отрезы чудесной материи из долины Великой Желтой реки.

Византийские императоры в обмен на шелк могли вербовать в свои армии лучшую пехоту того времени — скандинавских и готских наемников, подкупали отрезами ткани германских и славянских вождей, обеспечивая мир и спокойствие на своих границах. Но прежде чем невесомой блестящей материи — струящемуся золоту раннего средневековья — появиться на рынках Константинополя, караваны, груженные бесценным товаром, должны были, выйдя из долины Хуанхэ, обойти с юга или севера Тянь-Шаньское нагорье и, преодолев пустыни и оазисы Средней Азии, а также контролируемые эфталитами афганские горы, пересечь Иран и только затем уже ступить на византийскую землю.

Тот, кто взял бы под свой контроль весь Великий шелковый путь, стал бы безумно богат. Могли ли подобные мысли прийти в голову тюркских владык? Конечно же, могли. Но вряд ли это случилось в приснопамятном 553 году. Живя в Алтайских горах, сыновья волчицы находились очень далеко от караванных путей из Китая в Константинополь и вряд ли представляли себе вообще, что это за дорога, через какие земли и племена она проходит. На идею овладения Шелковым путем их, скорее всего, натолкнули десятилетиями позже дружественные купцы из Согдианы — главные караван-баши средневековья.

Но даже и тогда, покорив великое множество народов, тюркам не дано было извлечь все преимущества из владения этой «дорогой жизни». Во-первых, часть пути продолжал контролировать Иран, враждебный Византии и не заинтересованный в ее усилении, а, следовательно, жаждущий поддерживать самые высокие цены шелка на рынках Константинополя. Во-вторых, хитрые «ромеи» сумели все-таки обмануть бдительных шелководов-китайцев и похитить у них тщательно охраняемый секрет производства драгоценной ткани.

В тот самый 553 год, когда молодой Мугань-хан окончательно сокрушил сопротивление жужаней, два неприметных с виду христианских монаха принесли в полом, выдолбленном изнутри посохе личинки шелковичных червей на берега Мраморного моря. После этого византийцы завели собственное шелкоткацкое производство и теперь не так зависели от поставок из Китая, Индии или Средней Азии.

Тем не менее, уже следующей весной могучее войско Истеми-хана отправилось из многотравных и привольных в те времена монгольских степей в ту сторону, куда каждый день на закате устремляется солнечный диск.

Средняя Азия раннего средневековья была для европейцев землей неизвестной, говоря по-латыни, «терра инкогнита». Византийцы почти не владели информацией о том, что происходит за Каспийским морем. Самый дальний регион, находившийся в поле их зрения, это — Северный Кавказ, поскольку народы, проживавшие на равнинах Дона и Кубани, вполне реально могли угрожать боспорским городам Причерноморья — бывшим греческим колониям, теперь принадлежавшим Константинополю. Да и кочевники четко понимали этот рубеж «ромейских интересов»: стоило им только ступить на земли по эту сторону Каспия, как тут же они спешили с посольством к восточноримским императорам и без подарков, как правило, не возвращались.

Персидская держава была еще более близорука — ее интересовало лишь положение на собственных границах, то есть на территории нынешнего Афганистана и по максимуму — то, что происходило в оазисах Амударьи и Сырдарьи. Китай же более-менее интересовали все события, происходящие на Великом шелковом пути. То, что случалось севернее или южнее, как правило, выпадало из сферы наблюдения летописцев Поднебесной.

Земли между Каспием и Аралом, Южный Урал, степи Казахстана, Восточнее Приаралье, Алтай, Саяны, да и в целом Сибирь красовались огромным черным пятном на картах всех трех великих держав. Об их обитателях китайцы, персы и греки имели лишь смутное представление, подчас населяя эти территории воображаемыми, полусказочными существами, типа одноглазых аримаспов или стерегущих золото грифов. Необходимо иметь в виду также, что в летописях Поднебесной, иранских исторических трактатах и византийских хрониках одни и те же народы и их властители зачастую выступали под разными именами, что, безусловно, затрудняет работу современных исследователей, порой вносит в их труды ненужную путаницу.

Впрочем, кое-что о жизни этого региона мы с вами уже знаем. Во второй половине IV века, после разгрома гуннов в Европе, сюда, за Каспий, на земли современного Узбекистана и Казахстана, двинулись осколки некогда могущественных держав Германариха и Аттилы, включая некие восточногерманские племена — будущих эфталитов. Этим белым горцам удалось распространить свою власть практически на всю Среднюю Азию и даже присоединить к своему обширному государству северо-западные индийские провинции. На своих северных границах они, как уже сообщалось, сумели на какое-то время усмирить телеские племена, бежавшие к берегам Иртыша от гнева жужаньского кагана.

Иначе говоря, как видим, в Центральной Азии середины первого тысячелетия нашей эры имелись только две по-настоящему великие державы — Царство эфталитов и Жужаньский каганат. Никаких других могучих племен или государств даже под микроскопом здесь обнаружить не удается. Вспомните, как попали в безнадежные тиски между двумя этими империями бедные телесцы — если бы была в регионе какая-то «третья сила», предки уйгуров наверняка бы прибегли к ее помощи.