Бернард Шоу.

Женился мой коллега. В просторной профессорской квартире нареченной составили столы. Среди гостей со стороны невесты – ее коллеги из научно-исследовательского института. Со стороны жениха публика собралась горластая, голодная – наша пишущая братия из молодежной газеты.

Мне досталось место на тахте. Рядом оказался мой коллега – весельчак, незатихающий балагур. Он славился тем, что по любому поводу говорил остроумные тосты и слыл большим гурманом. Хорошая еда была для него божеством.

– Ну, посмотрим, что тут самое вкусное, – проворковал он и осмотрел стол взглядом знатока. – Посмотрим, с чего начнем…

И тут коллега замолк на полуслове.

Я покосился в его сторону и не узнал человека. Он сидел словно каменное изваяние. Молча. Наколол на вилку ломоть лососины, открыл рот и… замер. Правда, я тут же понял, что ничего потустороннего с ним не произошло. Просто парня парализовал пошлый страх.

Повернул я голову и увидел на такте, за нашими спинами, огромного и на вид чрезвычайно свирепого эрдельтерьера. Пес стоял, не шевелясь, и хмуро, неотрывно смотрел на руку моего соседа. Ту, в которой была вилка с лососиной. Наш же балагур со страхом смотрел на собаку. Казалось, поднеси он ближе ко рту вилку, пес тут же защелкнет свои чудовищные челюсти на его руке.

Я ехидно хмыкнул: эрдель покусился на самое святое нашего гурмана. Сладострастию противостояла кровожадность.

Из вредности я сделал вид, что ничего не заметил. Наоборот, стал из-под носа парализованного страхом едока таскать самое вкусное. И нахваливать, конечно, при этом.

Кое-кто из редакционных парней обратил внимание на забавный конфликт интересов между человеком и зверем. Они тоже стали дружно разбирать закуску с нашего стола. Это было, конечно, очень жестоко.

На все про все ушло немало времени, пока кто-то из хозяев не согнал добродушного по природе пса с тахты. Мой сосед получил свободу. Бросился на штурм накрытого стола наверстывать упущенное. Но было уже поздно: самое вкусное мы, коварные, успели съесть. Да и невкусного там почти ничего не осталось.

Свадьба вышла веселая. Только один человек на ней оставался грустным. Это был мой неудачливый сосед по пиршеству. Не произнес он, увы, на том празднике ни одного своего тоста. Ни разу не пошутил.

* * *

Так просто быть добрым – нужно только представить себя на месте другого человека прежде чем начать его судить.

Марлен Дитрих.

По ассоциации пришла на память еще одна трогательная история.

Как-то вышла женщина из своей квартиры. Видит – у двери сидит крупная собака. Худая, неухоженная, шерсть клочьями. С печальными глазами. Сидит и смотрит на женщину покорно.

“Бездомная, наверное, – подумала та. – Небось, и голодная.”

Вынесла миску с едой, поставила у двери. Собака вмиг проглотила все, что там было. Поела и ушла, вильнув хвостом.

На следующий день хозяйка выглянула за дверь, а пес уже тут как тут – сидит, ждет. Все с той же печалью в глазах. Женщина забеспокоилась: что же теперь всю жизнь кормить эту бездомную собаку? Но миску еды вынесла. Дождалась, когда та съест, и выгнала побирушку на улицу.

Настал третий день. Женщина – а она теща моего старого друга – вышла в коридор и видит: у двери сидит нахлебница, а рядом – три ее щенка. Сидят, ждут. Вся семья пришла на кормежку.

Это зрелище добило хозяйку. Человек жалостливый, она не могла равнодушно смотреть, как бездомная мать пришла за подаянием ради своих голодных детей.

Судьба дворняги была решена. Щенят рассовали по знакомым, а мамашу взяли в дом. Назвали ее Диной. Скорее всего, эту собаку первый раз в ее жизни позвали по имени. Как положено.

Думаю, пес весь остаток своего века помнил, что сделал для него добрый человек. Помнил и постоянно старался показать это домочадцам.

Несколько лет назад Дина умерла, дожив до глубокой старости. В тепле и сытости. В собственном доме.

* * *

Если хочешь ничего не бояться, помни, что бояться можно всего.

Сенека.

Если уж зашла речь о братьях наших меньших, расскажу еще одну историю.

Однажды мы с приятелем решили отдохнуть от суеты, политики, газет, телевизора и даже радио. Выбрали для себя озеро где-то на стыке Латвии и Белорусии. Называется оно Струсто. Там сейчас туристическая Мекка. А в то время была глушь. Глушь невиданной красоты.

Выбрали мы на озере остров. Переправились. Огляделись. Островок невелик – виден из конца в конец. В противоположных сторонах стоят два крестьянских дома, два хутора.

Приглядели мы себе полянку поближе к воде. Поставили две палатки – для сна и под продуктовый склад. Компания – нас сопровождало несколько человек – развела костер, открыла бутылки. Мы с приятелем установили для себя сухой закон на воде. Так что все спиртное надо было выпить до отъезда друзей восвояси. Словом, погуляли мы в тот вечер прилично.

В какой-то момент одна из девиц отошла от костра к озеру и вдруг заверещала:

– Ой, какой симпатичный ежик!

Я умилился: нетронутая природа… Край непуганых зверей…

Наутро отправили компанию на материк, а сами взялись за весла. Заря была красивая, клев отменный. Вернулись с уловом. Развели костер. Я принялся за уху. Полез в складскую палатку за посудой и в страхе обомлел: из полутьмы шло злобное шипение.

“Змея, – ужаснулся я. – Сейчас ужалит. Уползти не успею…”

Стал пятиться, поднял полог палатки и увидел нечто невероятное.

На куске мяса, выпотрошенного из сумки, стоял передними лапами огромный еж. Ощерившийся еж. Как собака или волк. Но страх у меня прошел – не змея же все-таки оказалась. Взял палку и выкатил его на волю.

“Вот тебе и нетронутая природа”, – съехидничал я мысленно.

Мы посмеялись над приключением, принялись за стряпню. Поели у костра, затянули бесконечный рыбацкий треп. Вдруг приятель в удивлении раскрыл рот:

– Посмотри вокруг…

Стояло светлое время суток. По периметру нашей живописной поляны сидели – или стояли? – ежи. Милые, славные ежики, о которых написано так много трогательных рассказов и сказок. Еще и сейчас помню картинку, на которой еж-вегетарианец наколол на свою колючку розовое яблоко и несет к себе в нору. Трогательно…

Вокруг нас сидели такие же милые ежики. Но было их очень уж много.

Мы подивились, откуда на таком пятачке земли могла взяться целая колония колючих зверьков. Не по воде же они приплыли? Не по льду же перешли?

…Ночью я проснулся от того, что кто-то толкал меня в бок. Толкал через полотно палатки.

“Какой-то