Вскоре в город действительно прибыла делегация из трех человек, на барже, груженной углем. Только они не хотели разговаривать.

В воздух взвилась серая пыль, закрывая порт и кварталы возле него темным облаком, под растерянными взглядами горожан тут же разделившимся на рукава-вихри, растянувшиеся по всему городу. И грянул гром – непрекращающийся, заставляющий прятать глаза от ярко-синих вспышек, закрывать уши от страшного грохота.

Первобытный страх ломал волю, прижимая взгляд к полу – потому что в небесах творилось нечто невероятное. Плясали по темно-стальным вихрям электрические всполохи, со злым рокотом вонзаясь в не видимые из резиденции цели, куда бил враг, – север города, гвардия и арсенал; северо-восток, электростанция; юг, телевизионная вышка и связь. Сердце ныло, не замечая ответных всполохов огня защитников, не слыша ответного гула родовой артиллерии в диком реве стихийного бедствия. «Лишь бы остались живы…» – шептал разум, пока глава рода железной рукой организовывал оборону там, где находился сам. Наумовы – сильны союзниками, и достаточно продержаться, пока подоспеет подмога. Через мгновение выяснилось, что никто не поможет. Попросту – не узнает о чужой беде.

Не работали телефоны, мерцала пустыми экранами техника, не желая работать, а в трубке старого проводного телефона шумело марево атмосферных помех. И даже просто крики о помощи сходящих с ума слуг глохли в реве бури. Род остался один – будто в диком лесу, будто не существовало ничего вокруг: ни компьютеров, ни сотовых телефонов, не висели над планетой спутники, не было сотен лет прогресса и достижений.

– Что нам делать? – в панике орали финансисты и экономисты.

– Это незаконно! – трясли бумагами аудиторы и адвокаты.

За окном было не их тысячелетие. Там, за бронированными стеклами, пока еще не изобрели слово «закон». На дворе царила доисторическая эпоха, и на пещерного человека шла стихия, необоримая, безжалостная, крыльями пепла закрывая все вокруг. Значит, пришло время действовать соответственно времени.

В ненастье древние люди молили богов о снисхождении, принося в жертву скот. Эти боги потребуют предприятий и золота – и Наумов был готов платить.

Его люди залезли на крышу здания, размахивая белоснежным полотном простыни в отчаянной надежде быть замеченными. Ткань серела от пыли, обугливалась от пепла и чуть не загорелась вовсе, пока кто-то не догадался обдать ее водой. Их заметили – не сразу. Возможно, демонстративно не желая замечать, на их глазах предавая огню и забвению все вокруг. Тогда глава рода самолично взял грязную тряпку и криком отчаяния пытался перекричать разошедшуюся бурю чужого гнева.

Заложило тишиной уши, будто переключили гигантский выключатель, прекратилась канонада грома, разошлись серые облака, давая дорогу небу и солнцу. И только черные хлопья продолжали падать с небес. Включилась связь.

Потери потрясали воображение. Потрясали настолько, что глава рода долго не мог сделать шаг по крыше – осознание, что придется идти по пеплу, некогда бывшему его соратниками, друзьями, помощниками, вводило разум в ступор.

Ветер смиловался и смел черные хлопья в сторону, позволяя главе над сотнями ставших трупами спуститься внутрь дома. Те, кто должен был принять мир, уже стояли на пороге, вежливо стуча в парадную дверь – двое в элегантных костюмах и леди в вечернем платье, будто бы сошедшие с обложки издания о столичном рауте и светских бездельниках.

Некстати пригодились все приготовления, устроенные этим днем, – символика, регалии, гербовые печати. Но в этот раз оттиск ставился под чужим документом, созданным не его родом, но с такой же превосходной пунктуальностью описывающим все, что придется отдать. Чтобы жить.

Стороны вежливо поклонились друг другу, принимая свои копии бумаг. Победители отбыли по своим делам, проигравшие остались тушить пожары и хоронить родных.

Примерно через полчаса друзья подсказали причину катастрофы, и последнему из старших Наумовых захотелось догнать врага, чтобы запустить посмертное вновь – забрать хотя бы соратников убийцы за собой. Но тех уже не было в городе.

Всего-то – древний род оскорбился, что его имя решили использовать в мутных делах.

Их даже никто не просил, не уговаривал, не отдавал свою судьбу в качестве платы!

«Разве так бывает?! – стучалось в висках. – Разве это стоит того?! – распирало грудь немым воплем. – Да они специально это подстроили! Специально, чтобы разрушить и забрать все!» – вопила в нем обида по разрушенной жизни, столь же сильная, как у мальчишки, на глазах которого по выстроенному им песочному замку прошлась рота солдат.

И так же, как мальчишка, он ничего не сможет сделать обидчикам. В мире силы, как бы ни казалось это очевидным, все определяет сила. Ее у Наумовых и раньше не хватило бы тягаться с таким врагом, а сейчас – не хватит даже уйти красиво.

Мог ли он мстить? Нет. Отказался ли он от этой мысли? Никогда.

Годы идут за годами, прошлое тускнеет в воспоминаниях, старые конфликты забываются, враги перестают казаться опасными, и ресурсы перераспределяются на приоритетные цели. Никому из победителей уже десять лет нет дела до старика. И это – очень хорошо для тех стремлений и планов, что согревают душу нестерпимым огнем ненависти – не угаснувшей и ныне.

Наумову помог случай. Все-таки владения его рода были слишком велики, чтобы новые хозяева могли сменить всех, – по традиции просто перетасовали ключевой персонал, крупных начальников выставили с волчьим билетом. Но были и обычные работяги, еще не забывшие, кто их истинный господин, – род никогда не бросал слуг в беде, так что диспетчер, жену которого буквально вытащили с того света, всегда помнил, кому он обязан своим счастьем.

Верного слугу заинтересовала в общем-то рутинная просьба начальника – не заметить взлет кланового борта. Думать: «Зачем?», «Почему?» – ему не полагалось, но почему бы не дать фантазии простор во время скучного дежурства? Вот только реальность оказалась интереснее фантазий – борт, во-первых, имел совсем иные взлетные характеристики, превышая установленную скорость подъема для своего класса. Во-вторых, борт не взял стандартный набор питания и воды. В-третьих, борт прибыл к концу дежурства, затребовав к трапу «скорую помощь». В-четвертых, диспетчера убили сразу после того, как он скинул свои размышления самому же себе, на собственный почтовый адрес. Причем убили его не из-за последнего факта – Наумов давненько почитывал монологи десятка верных слуг, имея все нужные пароли.

Глава павшего рода заинтересовался и потянул за другие ниточки, выведывая через верных людей слухи и новости из стана победителей. Где-то заказывали новые зеркала гигантских размеров – точь-в-точь такие, что украшали галерею главного дворца – взамен разбитых (а где еще заказывать сильному клану, как не на своих заводах?), где-то судачили о немилости господина к молодой супруге. Мелочи, пустяки, постепенно складывающиеся в неведомо что, вовсе не очевидное даже для монстра-интуита уровня главы рода. Разумеется, если у этого главы не было недостающего куска общей картины – солидного такого куска, знать о котором ему не полагалось. Но дед многое ему рассказывал.