повернул голову и слегка кивнул, полагая, что говоривший — просто один из посетителей. Затем я увидел его лицо.

Выражение отчаяния исчезло, сменившись сардонической улыбкой. Это было приятное лицо, несмотря на худобу и чахлую бороду, но в карих глазах застыла проницательность, отчего смотреть в них было нелегко.

— Ты стоял вчера возле моего дома, — сказал я.

— Наверное, стоял.

Значит, дело объяснялось следующим образом: это был человек Клодии, как раз тот, кого мне предстояло здесь встретить. И все же: зачем он преследовал меня по Крутой аллее, а затем убежал? Зачем он торчал возле моей двери вчера вечером, а потом исчез, не назвав себя?

— Сенийские бани по-прежнему лучшие в Риме, — сказал он, обматывая полотенцем влажные волосы на голове. Он был обнаженным и мокрым после горячей ванны, струйки пара поднимались от его кожи. Тело его было тонким, а грудная клетка — узкой. Ни единой капли жира, можно пересчитать все ребра и отбить барабанную дробь на выступавших тазовых костях. — Холодная вода у них действительно холодная, а горячая нагревается до нужной температуры. Они стоят близко к форуму, так что здесь всегда есть с кем поговорить. Но они недалеко и от Субуры, поэтому здесь бывают всякие пройдохи, чтобы немного оживить обстановку. Как, например, этот распутный змей Вибенний.

— Вибенний?

Он кивнул на противоположную сторону комнаты.

— Видишь этих троих там, в углу? Вибенний — тот распутного вида малый с кожаной веревкой, свисающей до колен, который прислонился к стене и стоит, скрестив руки, не собираясь ничего скрывать. Его зовут Деловые Пальцы, и оснований для такого прозвища много. Погляди на елейное выражение его лица — наверняка можно сказать, он задумал что-то гадкое. А вот это его сын — тот молодой парень с характерной волосатой задницей, что нагнулся на скамье, снимая сандалии. Ты когда-нибудь видел такие шерстистые ягодицы? Право, меня начинает тошнить от одного взгляда на них, будто борода растет на неправильном месте. Да оно и верно, поскольку он использует свое нижнее отверстие вместо рта. Посмотри, как он напрягает и расслабляет ягодицы, будто что-то жует ими. Именно об этом сейчас думает третий, тот лысый олух, что сидит на скамье и, открыв рот, смотрит на задницу Вибенния-младшего. По-моему, край его полотенца уже оторвался от колен, видишь? Нетрудно догадаться, что у него на уме. Будто солдат на часах в палатке! Тебе не кажется, что этот олух ожидает поцелуя от бородатых губ Вибенния-младшего?

Я посмотрел на незнакомца рядом со мной, пытаясь разобрать выражение его лица — осуждение, любопытство, зависть? Что бы там ни было, предмет его интереса, казалось, далек от цели нашего пребывания в бане, и я уже собирался сказать ему об этом, когда он схватил меня за руку и энергично закивал:

— Смотри, смотри, Вибенний-младший закончил раздеваться. Он наклоняется, чтобы поднять сандалии, — смотри, изогнулся, словно крутой поворот дороги. Теперь он выпрямляется, берет одежду и поворачивается к стене. Думаешь, ему действительно нужно вставать на цыпочки, чтобы дотянуться до ячейки, или он просто демонстрирует свои красивые бедра? Лысый олух оценил их по достоинству — ох, Эрос, да он почти вцепился в себя обеими руками! Обрати внимание на самодовольную ухмылку на лице Вибенния-отца. Теперь Вибенний-младший по-царски шествует к дверям парной, расправив плечи, отогнув задницу, шагая немного с носка — сможет ли сделать лучше даже египетский педераст? Ну конечно, олух проглотил наживку. Вот он поднялся на ноги и взял курс на волосатые ягодицы, словно гончая, бегущая за кроликом. Вот он у дверей, вот он скрылся за дверьми. А теперь гляди на Деловые Пальцы!

Пока мы наблюдали, Вибенний, небрежно поглядев направо и налево, опустил скрещенные на груди руки, повернулся и принялся рыться в одной из ячеек.

— О нет, это уже слишком! — Человек рядом со мной сорвал с себя полотенце и зашагал через комнату. Я последовал за ним вместе с Белбоном.

Мой собеседник подошел к Вибеннию сзади и похлопал его по плечу. Вибенний вздрогнул и резко обернулся с виноватым выражением на лице.

— Снова принялся за свои старые штучки, Деловые Пальцы? Обираешь похотливых посетителей бани, пока твой сын вовлекает их в охоту?

— Что? — Застигнутый с поличным на секунду онемел, а затем расплылся в неуверенной улыбке. — Катулл! Что, Аид тебя побери, ты здесь делаешь? Я полагал, ты сейчас где-нибудь далеко, строишь из себя имперского наместника.

— Где-нибудь далеко, это верно. Года в Вифинии под Гаем Меммием мне хватило с лихвой. Я думал, он сделает меня богачом, но Меммий взял меня с собой лишь для того, чтобы я читал ему свои стихи. Впрочем, я не виню его за то, что ему захотелось немного культуры; эта Вифиния — такая дыра. Я едва дождался, когда смогу убраться оттуда подальше; уехал сразу же, как позволила погода. Так здорово вернуться в такое по-настоящему цивилизованное место, как Рим, где человека запросто могут обворовать, пока он гоняется за парой шерстяных ягодиц.

— О чем ты говоришь? — Нервно хихикнул Вибенний и тревожно оглянулся вокруг.

— Вибенний, ты мне отвратителен. Ради Кибелы, оставь в покое вещи бедного простака. Что ты рассчитываешь там найти? Его вонючее белье?

— Катулл, ты подшучиваешь надо мной. Я всего лишь хочу посмотреть, положил ли мой сын на место свои сандалии. Ах, так вот в чем дело — я, должно быть, перепутал ячейки! Так и есть — это другая ниша. А я еще думаю — почему здесь чужие вещи?

Катулл язвительно рассмеялся и покачал головой.

— Вибенний, мне следует заявить о тебе управляющему. Правда, они отрубят твои деловые пальцы и бросят их в печь, и нам всем тогда придется страдать от вони. Почему бы тебе не пойти и не посмотреть, чем сейчас занят твой сын? Тогда вы оба сможете устроить свой второй банный фокус.

— О чем ты говоришь?

— Ну знаешь, тот, когда твой сынок находит угол потемнее и берет себя за лодыжки, чтобы завлечь ничего не подозревающего олуха, а когда тот окажется в его мертвой хватке, ты подкрадываешься сзади и пускаешь в ход свои деловые пальцы, освобождая простофилю от всего лишнего, что может при нем оказаться.

— Катулл, ты клевещешь на меня!

— Наоборот, Вибенний, твои «массажи» весьма знамениты!

Вибенний скрестил руки на груди и самодовольно улыбнулся.

— Судя по твоему дурному настроению, Катулл, я бы сказал, что тебе нужен хороший «массаж».

— Подойди, подойди ко мне поближе с этой безобразной штукой, Вибенний, и я завяжу ее узлом!

— А что, если она окажется для этого недостаточно гибкой? — ухмыльнулся