О’Брайен отключился и посмотрел на Гамильтона.

– Прежде чем я расскажу, как провел эту ночь, могу я узнать, что случилось с тобой? Рон, если мне когда-либо требовалась поддержка, то именно этой ночью.

– Авария, Седьмая и Коллинз. Даже с мигалкой я двадцать минут не мог никуда выбраться. К тому времени, когда я доехал до зала, это место было пусто, как церковь по понедельникам. Все заперто. Темно. Никаких следов желтого «Феррари». Вообще никого. В квартале оттуда видел черный «Ти-Берд». Все.

– «Ти-Берд» – мой.

– Твой?

– Одолжил у бывшего адвоката, Такера Хьюстона.

– Погоди минутку… На тебя работает Такер Хьюстон?

– Он оказывает мне любезность. В действительности он оказывает любезность Чарли Уильямсу. Он пытается получить распоряжение об отсрочке казни у федерального судьи, Сэмюэла Дэвидсона.

– Как тебе удалось уговорить Такера Хьюстона ввязаться в это дело?

– Просто. Он честный адвокат. Когда ты приехал к залу?

– После девяти.

– Если только у меня не случился провал во времени… примерно тогда из меня в прямом смысле выбивали дерьмо.

Следующие десять минут О’Брайен рассказывал Гамильтону, что произошло между тем моментом, когда он вошел в тренажерный зал, и пробуждением в переулке рядом с кучей мусора.

Гамильтон откинулся на спинку сиденья и издал неопределенный звук, то ли вздох, то ли ворчание.

– Думаешь, ты убил Салазара? – спросил он.

– Нет. Но хотел. Он лежал, и когда я грохнулся с ринга… он еще дышал.

– Ставки на смертельные бои – такое скорее можно встретить в Малайзии или еще каком чертовом месте.

– Почему бы кокаиновой столице мира не устроить для своих клиентов зрелищные, мирового класса бои насмерть? – поинтересовался О’Брайен.

– Руссо не звонил мне и не отзывал обвинения.

– Скорее всего, потому, что он поручил Салазару убить меня. Теперь в моем портфолио, помимо этих обвинений, потенциально есть непредумышленное убийство, а Чарли Уильямс встретит свою смерть через… – О’Брайен взглянул на часы, – двадцать два часа.

Гамильтон начал что-то говорить, но тут его мобильник ожил.

Он ответил, кивнул, потом спросил:

– Где именно нашли тело?… А что думает медик?

Длинная пауза, потом Гамильтон сказал:

– Спасибо, Джим.

Он повесил трубку и выдохнул.

– Мы нашли тело Салазара. Они говорят, он выглядел так, будто его лупили алюминиевой битой. Предварительное заключение коронера – смерть от перелома шейных позвонков.

– Сломанная шея? Кто-то убил его после нашего боя. Где они нашли тело?

– Переулок у Девятой и Джэсмин. Лежал за мусорным баком. Меньше полквартала от того места, где ты провел ночь. У тебя нет воспоминаний о драке с ним снаружи, в переулке?

– Нет. Такого не было. Меня там бросили. Спорю, Салазара – тоже. Чтобы снять подозрения с зала и, возможно, с Руссо, если у него был интерес в этом деле. Если бы патрульная машина заметила меня в том переулке прежде, чем я пришел в себя, так близко от Салазара… Сейчас бы я сидел за решеткой. Поехали.

– Куда?

– В зал на Шестой.

Когда О’Брайен и Гамильтон подъехали к залу на Шестой, там стояло с десяток машин. Входя в переднюю дверь, Гамильтон спросил:

– Как ты держишься? Выглядишь исключительно хреново.

– Тело есть храм, – ответил О’Брайен. – Просто мой немного потрескался.

Они миновали вестибюль и вошли в зал. О’Брайен всматривался в потные лица, рассчитывая увидеть тех, кто был здесь прошлым вечером. Он никого не узнавал. Он встал рядом с мешком, продолжая наблюдать. Взгляд наткнулся на мужчину, который прыгал через скакалку рядом с большим американским флагом у дальней стены. Здесь что-то изменилось.

Флаг передвинули. Сдвинули ближе к левому углу, где сейчас прыгал мужчина. Вчера флаг был туго натянут поперек двери. А сейчас его нижний край свисал свободно.

Послышался шум, напоминающий звук работающей пилы. О’Брайен повернулся к маленькой комнатке без окон поодаль от груш.

– Тот парень, с блендером… вчера вечером он здесь был, – сказал О’Брайен Гамильтону. – У него заметный ирландский акцент.

Они подошли к мужчине, переливавшему смузи из блендера, заполняя до краев большой пластиковый стакан.

– Доброе утро, господа. Пришли позаниматься? – сказал он и добавил, обращаясь к О’Брайену: – Ого! Скажете, «видел бы ты того, с кем я подрался»?

– Я бы сказал, но он мертв.

Тренер отпил из стакана. Никакой реакции. Потом заметил:

– Видимо, уроки бокса вам не нужны.

– Мне нужен прямой ответ. Что случилось с твоим акцентом?

– Прошу прощения?

– Ирландский акцент. Сейчас его нет. Почему?

– Простите, приятель, но я понятия не имею, о чем вы говорите.

– Черта с два не имеешь! Ты вынес меня с ринга. И, вероятно, именно ты прикончил Салазара.

– Ринг? Салазар?

– Бой! Салазар нападал на меня на глазах по меньшей мере трех десятков зрителей. Они кричали, делали ставки. Ты что, погрузил их всех в автобус и развез по гостиницам?

– Я думаю, вам пора идти.

Рон Гамильтон показал свой значок и объявил:

– Я скажу, когда будет пора. Мы расследуем убийство. И, насколько я могу судить, мы находимся на месте преступления. Как вас зовут? И покажите мне какое-нибудь удостоверение личности.

– Майкл Киллен.

– Где ринг? – спросил О’Брайен.

– Сами видите, у нас два ринга.

– Не эти. Есть еще один. Приватное помещение для ваших любителей смерти.

– Не представляю, приятель, о чем вы, – заметил тренер, отхлебывая из стакана.

– Правда? – переспросил О’Брайен. – А я говорю, что ты врешь. Ты держишь тело в форме, но не можешь контролировать пульс сонной артерии. Он говорит за тебя.

О’Брайен повернулся и пошел к американскому флагу.

– Давайте посмотрим, что скрывается за дверью номер один.

Гамильтон и тренер пошли следом. О’Брайен приподнял нижний край флага. За ним виднелась большая серая металлическая двухстворчатая дверь. Он попробовал открыть дверь, но она была заперта.

– Открывай!

– Только с ордером, – ответил тренер, допивая смузи.

– На месте преступления не требуется ордер на обыск, – сказал Гамильтон.