– Нам всем не по себе, можете поверить, Стюарт. –Марклин смотрел вниз, на город, и сознавал, что двое других наблюдают заним. – Объединившись вместе, мы создадим некую новую личность, которую,вероятно, никто из нас не знает достаточно хорошо, некое четвертое реальноесущество, которому мы должны дать имя, так как оно значит более, чем нашиобъединенные «я». Возможно, нам придется научиться контролировать его. Ноуничтожить его теперь? Нет, мы не имеем права. Если мы так поступим, топредадим друг друга. Трудно смотреть правде в глаза, но смерть Эрона не имеетникакого значения.

Он разыгрывал свою последнюю карту, выкладывал глубочайшиемысли, и самое трудное заключалось в том, что приходилось говорить здесь, напронизывающем ветру, и без всякого предварительного обдумывания, – имруководил сейчас только инстинкт. Наконец он поглядел на них – на своегоучителя и на ближайшего друга – и понял, что произвел впечатление на обоих,возможно даже большее, чем рассчитывал.

– Да, и это четвертое реальное существо, как ты назвалего, как раз и убило моего друга, – спокойно произнес Стюарт. – Вэтом ты прав. И мы знаем, что могущество и будущие возможности этого четвертогосущества невообразимы.

– Да, именно так, – невозмутимо пробормотал Томми.

– Но гибель Эрона – ужасная трагедия! Вы не должныникогда, вы, оба, слышите, никогда говорить о ней как о чем-то несущественном…Будь то со мной или с кем-либо другим.

– Согласны, – сказал Томми.

– Мой безвинно погибший друг… – проговорилСтюарт. – Ведь он хотел только помочь семье Мэйфейр.

– В Таламаске нет ни одного истинно невиновного, –заявил Томми.

Стюарт напрягся, разъяренный, но не нашелся что ответить,застигнутый врасплох таким простым утверждением.

– Что ты подразумеваешь под этими словами?

– Я имею в виду то обстоятельство, что любой овладевшийзнаниями человек не может не измениться. Как только узнает что-то, он сразуначинает действовать в соответствии с этими познаниями либо для того, чтобыскрыть их от остальных, либо чтобы поделиться этим с другими. Эрон понимал это.Таламаска порочна по своей природе: это цена, которую она платит за своибиблиотеки, каталоги и компьютерные файлы. Не кажется ли вам, что они подобныБогу, который знает, что одни его создания будут страдать, а другие одержаттриумфальные победы, но притом скрывает от них свои знания? Таламаска – большеезло, чем Вседержитель, так как она не создает ничего.

Воистину так, подумал Марклин, однако не решился высказатьэто вслух при Стюарте, опасаясь реакции старого учителя.

– Возможно, ты прав, – едва слышно произнесСтюарт.

Он говорил как побежденный или доведенный до полногоотчаяния человек в поисках какой-либо приемлемой точки зрения.

– Это выхолощенное духовенство, – сказал Томмиголосом, абсолютно лишенным каких-либо эмоций, и одним пальцем поправил очки столстыми стеклами. – Алтари пусты, статуи хранятся в запасниках. Ученикиучатся только ради самого процесса обучения.

– Замолчи!

– Тогда позвольте мне сказать о нас: мы не выхолощенныеисследователи, и мы увидим, как возникнет священный союз, услышим голосапамяти.

– Да, – подтвердил Марклин, не способный говоритьтаким же бесстрастным голосом, – да, теперь мы настоящиесвященнослужители! Посредники между землей и силами неведомого. Мы обладаемсловом и могуществом.

И снова наступила тишина.

Удастся ли Марклину когда-нибудь увести их с этого холма? Онпобедил. Они снова были вместе, и он мечтал опять оказаться в тепле и уюте«Джорджа и Пилигримов». Он мечтал о супе и эле, о свете. Мечтал отпраздноватьсвою победу. Он снова был чрезвычайно взволнован.

– А Тесса? – спросил Томми. – Как она себячувствует?

– Так же, – ответил Стюарт.

– Известно ли ей, что мужчина-Талтос мертв?

– Она никогда не знала о его существовании, –ответил Стюарт.

– Ах вот как.

– Пойдемте, учитель, – сказал Марклин. –Спустимся вниз, к гостинице.

– Да, – подхватил Томми, – мы все слишкомзамерзли, чтобы продолжать разговор.

Они начали спускаться. Марклин и Томми помогали Стюартупередвигаться по скользкой грязи. Добравшись до машины Стюарта, они предпочливоспользоваться ею вместо длинной пешей прогулки.

– Вот, возьмите. – Стюарт передал ключи от машиныМарклину. – А я должен, как всегда, посетить Святой источник перед уходом.

– С какой целью? – спросил Марклин, пытаясьговорить спокойно, с уважением и любовью, которые питал к учителю. – Выжелаете ополоснуть руки в Святом источнике, чтобы смыть с них кровь? Вода и безтого кровавая, учитель.

Стюарт горестно рассмеялся.

– Ах, но ведь это кровь Христа, не так ли?

– Это кровь кающихся грешников, – сказалМарклин. – Мы отправимся к Святому источнику после обеда, но еще дотемноты. Обещаю вам это.

Они поехали вниз с холма – все вместе.

Майкл сказал Клему, что хочет выехать через передние ворота.Он вынес на улицу небольшие плоские чемоданы. Их было всего два – один с вещамиРоуан, другой – с его собственными. Они уезжали не на отдых, и им нетребовались дорожные сундуки и складные саквояжи для платьев. Майкл заглянул всвой дневник, прежде чем закрыть его. Это было пространное изложение егофилософской системы, написанное ночью, во время празднования Марди-Гра, еще дотого, как он не смог бы даже представить себе, что позже его разбудят жалобныезвуки граммофонной пластинки и пред ним предстанет видение Моны в видетанцующей нимфы в белом ночном халате. Бант в волосах, благоухание теплогохлеба, свежего молока и земляники.

Нет, сейчас нельзя думать о Моне, надо ждать телефонногозвонка из Лондона.

Кроме того, в дневнике был отрывок, который ему хотелосьперечитать:

«Я полагаю – и я верю в это, – что в конечном счете мирв душе можно обрести даже перед лицом ошеломляющего ужаса и тяжелейших потерь.Его можно обрести, если верить в перемены, в волю и в случай. Веря в самих себяперед лицом превратностей судьбы, в трудных обстоятельствах мы чаще поступаемправильно, нежели проявляем малодушие».