В рации захрипел ее голос. Нет, это просто смешно! Какой ублюдок попрется сюда в такую мерзкую погоду! Констебль Дэвидсон немедленно захрипела в ответ, соглашаясь: уже почти полночь, а у них ни куска во рту не было. И вообще, это бесполезная трата времени. Логан был вынужден согласиться, что слова их не лишены смысла. Но инспектор не собиралась сдаваться: раз им дали санкцию на пять ночей, то, чтоб ей сдохнуть, раньше она отсюда не уйдет. Началось унылое повторение двух предыдущих ночей: Стил храпела, констебли Мензис и Дэвидсон шатались и стонали, Логан размышлял. Этот была совершенно идиотская идея: двадцать шесть полицейских, мужчин и женщин сидели в темноте и ждали, когда какой-нибудь псих нападет на некрасивую женщину-констебля, — и это совершенно ничего не докажет. С тем же успехом он сам мог бы раздеться до трусов и бегать под дождем по докам — пользы от этого было бы не меньше.

Храп инспекторши напоминал равномерное жужжание стиральной машины, журнал члена городского совета Маршалла лежал у нее на коленях, освещенный светом лампочки из открытого бардачка, выставляя напоказ нечто, что Логану не очень хотелось видеть. Он наклонился над инспектором и захлопнул крышку бардачка.

— Умм, скрррррррч, эмфф? — Стил приоткрыла один глаз и уставилась на Логана, склонившегося над ней в интересной позе. — Грязный засранец. Я тебе не… — Она окончательно проснулась, открыла оба глаза, зевнула и тихо рыгнула. — Который час?

— Половина первого, — сказал Логан, опуская окно, чтобы впустить немного свежего воздуха.

Вместе с воздухом в салон машины ворвался равномерный шум проливного дождя.

Стил еще раз зевнула, потянулась, застонала на пассажирском кресле, и Логан наконец отважился:

— Почему вы не хотите отдать под суд советника Маршалла?

— Х-м-м… — Стил сорвала прозрачную обертку с пачки сигарет, бросила ее через плечо на заваленное мусором заднее сиденье. — Потому что на говно можно поймать больше мух, чем на уксус. Вот смотри… — Она поднесла огонек зажигалки к концу своей сигареты. — Ты видишь только, виновен или не виновен, да? Черное или белое. Но иногда бывает, что не всё так очевидно…

— Он платил за то, чтобы заниматься сексом с четырнадцатилетней девочкой!

— Но он ведь не знал, что ей четырнадцать, правда?

Логан не мог поверить своим ушам:

— Это что, так важно?

— Смотри, вот ты опять — черное или белое. Очень важно иметь людей, которые чем-то тебе обязаны, Логан, особенно тех, которые… — Она замолчала, вглядываясь в темноту.

По Маришаль-стрит шла фигура, одетая в неприметный плащ ниже колен, наглухо застегнутый до самой шеи. Абсолютно лысая голова, в руке черный, сливавшийся с темнотой зонт, с которого стекала вода. Детектив-инспектор Инщ.

— Хей-хей, — сказала Стил. — А вот и дядюшка Фестер[18].

Детектив-инспектор Инщ медленно пересек дорогу и подошел к машине с той стороны, где сидел Логан. У того все внутри застыло, когда он взглянул на лицо инспектора. Да и голос у Инща был какой-то кладбищенский.

— Констебль Мейтлэнд, — сказал он, и внезапно Логан услышал каждую дождевую каплю. — Умер.

Языки пламени рвались к небу, пожирая дерево, пластик, бумагу и человеческую плоть. Огонь трещал и выстреливал искрами в дождливую ночь — даже сильный ливень не справлялся с его голодной яростью. Для того-то он и залил столько бензина в щель почтового ящика. Его собственный самодельный крематорий.

Место было идеальное: короткая извилистая дорога в низине реки, в южной части города. С одной стороны — высокие каменные стены, с другой — в беспорядке разбросанные дома. Достаточно укромное, чтобы заглушить шум, если вдруг он поднимется слишком быстро, и со множеством удобных укрытий для него самого, чтобы, спрятавшись, наблюдать за пожаром. Даже если кто-то и поднимет тревогу, все равно пожарные машины будут заняты в другом месте.

Он понимал, что не должен быть здесь. Слишком быстро после того пожара. Знал, что попадет из-за этого в беду, но ничего не мог с собой поделать. Когда окна на верхнем этаже лопнули, посыпавшись вниз стеклянным дождем, он стоял в тени на другой стороне дороги и, гримасничая, усиленно трудился над своим эрегированным членом.

Господи, это было великолепно.

Крики продолжались целых десять минут. Четыре бензиновые бомбы — прямо в окно спальни. Кто-то из живущих в доме осмелился бросить вызов огню, бушующему в прихожей, и неистово забарабанил кулаками во входную дверь изнутри, не зная, что она намертво зашита шурупами, так же, как и дверь с другой стороны дома. Он закусил нижнюю губу, представляя, как от жары трескается и вздувается пузырями их кожа. Бушующее пламя внизу, бушующее пламя наверху. Бежать некуда. Можно только умереть. Он захрипел, содрогнулся… сжал крепче и попытался сдержаться, но было поздно. Запрокинув голову, застонал в экстазе, и в это время крыша наконец рухнула, выбросив вверх фонтан белых и оранжевых искр, спиралью взметнувшихся в ночное небо. Потом приехала пожарная команда, заполнив все своими лестницами и брандспойтами, но для семьи из четырех человек, обугливавшейся под пылающими обломками, было уже слишком поздно.

Не надо ему было поджигать этот дом — теперь он точно попадет в беду.

Но сейчас ему было все равно.

Семь сорок пять, пятница, утро, усталость, затуманенный взгляд и похмелье. Ночь была тяжелой; детектив-инспектор Стил отпустила Логана домой пораньше, и он крепко подружился с бутылкой односолодового виски двенадцатилетней выдержки. Естественно, напился, стал слезливым и депрессивным. Вот только что лежал себе констебль Мейтлэнд в хроническом вегетативном состоянии, и вдруг нет его. Детектив-инспектор Инщ сказал, чтобы Логан не беспокоился, что это, конечно, ужасно, но такие вещи случаются. И что в этом нет его вины. И что все пройдет. А когда инспектор ушел под дождем вверх по дороге, детектив-инспектор Стил сказала, что Инщ нес полную фигню. Что теперь-то вот и появилась у этих скользких ублюдков возможность подкрасться внезапно и всадить ему нож в спину.

Когда он пришел утром на работу, первое, что его ожидало, — вызов от инспектора Напье.

И теперь он сидел напротив кабинета службы собственной безопасности, с тошнотой и бунтующим желудком, и ждал, когда инспектор Напье вызовет его в Кабинет Страшного Суда. Наконец дверь отворилась, инспектор высунул наружу свою острую мордочку и, кивнув головой, пригласил Логана войти. На этот раз в кабинете было людно. Вдобавок к Логану, Напье и молчаливому безымянному инспектору в углу, на одном из неудобных стульев для посетителей сидел Большой Гари. Стул предательски прогибался под его громадной тушей. Когда Логан вошел, он посмотрел на него и кивнул. Ну, вот и все. На этот раз он по-настоящему влип.

— Сержант Макрей, — сказал Напье, усаживаясь за свой идеально-чистый рабочий стол. — Как вы можете заметить, я попросил представителя вашего профсоюза присутствовать на этой встрече. — С холодной улыбкой он кивнул в сторону Большого Гари. — Перед тем как начать, я бы хотел сказать, что все мы поражены новостью о безвременной кончине констебля Мейтлэнда. Он был хорошим офицером и навсегда останется в памяти его друзей и коллег. Мыслями и молитвами мы вместе с его женой и… — Напье заглянул в лежавший на столе листок, — дочерью.