Магнус встал и, согнувшись, побежал в сторону живой изгороди из елей. Ивонн обернулась и увидела, как он на четвереньках полз к тому месту, где в изгороди имелся лаз. Облако закрыло собой луну, и кромешная тьма поглотила ели, а когда она снова появилась на небе, Магнуса и след простыл.

Над предместьем светила луна.

У стен дома мужчины – любителя новостей – цвели белые и розовые флоксы, а рядом в саду созрели большие синие сливы.

Из-за штор спальни лилового дома струился мягкий свет. Наверное, Вивьен и Хассе, лежа под розовым шелковым покрывалом, с ужасом рассуждали об убийстве на улице Орхидей, радуясь тому, что в их супружеской жизни не было такой неосознанной злобы.

После очередного пиршества в саду Счастливого семейства остались стоять неубранные столы. Наверное, обоих родителей охватило такое внезапное и жгучее желание, что после того, как их дом покинул последний гость, они поспешили в кровать.

Бумажные салфетки лежали на траве, таинственно развеваясь при свете луны; какая-то кошка запрыгнула на стол, обрадовавшись остаткам былого пиршества.

В одном из садов на веревке, натянутой между двумя яблонями, было развешано стираное белье в виде длинного ряда красных футбольных маек.

На доске объявлений висела записка, в которой все члены товарищества поселенцев приглашались на собрание. У председателя товарищества было иранское имя.

Но Ивонн ничего этого не видела.

Она стремительно неслась мимо домов, глядя прямо перед собой. Усевшись в свою машину, она завела двигатель и умчалась прочь.