Прошло десять секунд. Двадцать. Тридцать. Она уже собраласьположить трубку, когда раздался ещё один щелчок, и король инкунков заговорилсвоим молодо-старым голосом. В нём явственно слышалась какая-то икающая дрожь.«Это удары его сердца, — подумала Лизи. Мысль принадлежала ей, но проинтуичилаона чисто как Скотт. — Его сердце бьётся так сильно, что я его слышу. Я хотеланапугать его? Я его напугала. Но почему теперь это пугает меня?»

И да, внезапно она ощутила испуг. В красное одеяло её яростион вплёлся жёлтой нитью.

— Миссис Лэндон, это мужчина по фамилии Дули? Джеймс илиДжим Дули? Высокий и худощавый, с выговором жителя сельской глубинки запада илиюга? Скажем, из Западной Вирги…

— Я не знаю его имени и фамилии. По телефону он представилсяЗаком Маккулом, и так же он подписал свою…

— Йобст, — вырвалось у Вудбоди, только он растянул слово,«Йо-о-о-о-бст», превратив его чуть ли не в заклинание. А потом раздалсякакой-то звук, который Лизи истолковала как стон. И перед её мысленным взором кпервой жёлтой нити присоединилась вторая.

— Что? — резко спросила она.

— Это он, — ответил Вудбоди. — Должен быть он. Адресэлектронной почты, который он мне дал, — «Zack991».

— Ты велел ему напугать меня, чтобы я отдала тебенеопубликованные произведения Скотта, так? Об этом ты с ним договорился?

— Миссис Лэндон, вы не пони…

— Думаю, понимаю. После смерти Скотта мне приходилось иметьдело с людьми, у которых в голове что-то сдвинулось, и учёные могут дать стоочков форы коллекционерам, но в сравнении с тобой, Вуддолби, эти учёные —нормальные люди. Вот почему, вероятно, тебе удавалось поначалу скрывать своючокнутость. Действительно чокнутые должны уметь это делать. Навык выживания,ничего больше.

— Миссис Лэндон, если вы только позволите мне объяс…

— Мне угрожают, и вы за это ответственны, чего тутобъяснять? Поэтому слушайте, и слушайте внимательно: прикажите ему дать заднийход. Пока я не сообщила ваше имя властям, но, думаю, бояться вам нужно неполиции. Если этот ковбой глубокого космоса ещё раз мне позвонит, если я получуот него ещё одно письмо или дохлое животное, я обращусь в прессу. — Её осенило:— Начну с питтсбургских газет. Им это понравится. «БЕЗУМНЫЙ УЧЕНЫЙ УГРОЖАЕТВДОВЕ ЗНАМЕНИТОГО ПИСАТЕЛЯ». Когда этот заголовок появится на первой полосе,несколько вопросов копов из Мэна покажутся вам сущей ерундой. Прощай, должность.

Лизи подумала, что прозвучало всё это красиво, и жёлтые нитистраха исчезли, во всяком случае, в данный момент. К сожалению, послесказанного Вудбоди они сразу вернулись, ещё более яркие.

— Вы не понимаете, миссис Лэндон. Я не могу приказать емудать задний ход.

На мгновение его слова оглушили Лизи, лишили дара речи.Потом она спросила:

— Что вы хотите этим сказать?

— Я хочу сказать, что уже пытался.

— У вас есть его электронный адрес! Zack999 или что-то вэтом…

— Zack991 собачка sail точка com, но что с того? С тем жеуспехом мог быть и тройной ноль. По этому адресу ничего не доходит. Доходилопервые пару раз, когда я им пользовался, а потом все мои письма сталивозвращаться с пометкой: «Не может быть доставлено».

Он затараторил о том, что попытается ещё раз, но Лизи необращала внимания на его слова. Вспоминала разговор с «Заком Маккулом», илиДжимом Дули, если это было его настоящее имя. Он сказал, что Вудбоди должен илипозвонить ему, или…

— У тебя есть какой-то особый электронный адрес? — спросилаона, прервав Вудбоди на полуслове. — Он сказал, что ты должен отправить емуэлектронное письмо и сообщить, что получил всё, что тебе нужно. Так где этотадрес? В твоём кабинете? В интернет-кафе?

— Нет! — Вудбоди чуть ли не вопил. — Послушайте меня!Разумеется, у меня есть электронный адрес в Пите[61], но я никогда не давал егоДули! Это было бы безумием! У меня есть два студента-выпускника, которыерегулярно переписываются со мной по этому адресу, и он, конечно, есть усекретаря кафедры английского языка и литературы.

— А дома?

— Я дал ему свой домашний электронный адрес, но он никогдаим не пользовался.

— А как насчёт телефонного номера, по которому ты можешь донего дозвониться?

Последовала пауза, а когда Вудбоди заговорил вновь, в егоголосе слышалось искреннее недоумение, которое испугало Лизи ещё больше. Онапосмотрела в широкое окно гостиной и увидела, что небо на северо-востокестановится цвета лаванды. Надвигалась ночь. Лизи подозревала, что и эта ночьможет выдаться долгой.

— Телефонного номера? — переспросил Вудбоди. — Он никогда недавал мне телефонного номера. Только электронный адрес, по которому письмадоходили дважды, а потом перестали. Он или лгал, или фантазировал.

— И какой вариант кажется тебе предпочтительным?

— Я не знаю, — прошептал Вудбоди.

Лизи подумала, что тем самым перетрусивший профессорпытается не выдать свою мысль: Дули — безумец.

— Подождите минутку. — Она уже оторвала трубку от уха, чтобыположить на диван, потом передумала. — И тебе лучше дождаться меня у телефона,пока я не вернусь, сукин сын.

Использовать конфорку электрической плиты не пришлось. Околокамина в медной шкатулке лежали длинные декоративные спички для его розжига.Лизи подобрала с пола «Салем лайт», чиркнула длинной спичкой по облицовочномукамню. Вместо пепельницы решила использовать одну из керамических ваз, вынулаиз неё цветы и отметила для себя (не в первый раз), что курение — одна из самыхотвратительных привычек человечества. Вернулась к дивану, села, вновь взялатрубку.

— Расскажи мне, как всё произошло.

— Миссис Лэндон, моя жена и я, мы сейчас собирались поехать…

— Твои планы переменились, — отрезала Лизи. — Давай с самогоначала.

Само собой, вначале были инкунки, эти язычники,поклоняющиеся подлинникам и неопубликованным рукописям, и профессор Вудбоди,который в глазах Лизи был их королём. Одному Богу известно, сколько онопубликовал научных статей о творчестве Скотта Лэндона и как много из них дажесейчас спокойно собирали пыль в книгозмее, разлёгшейся над амбаром. Плевать онахотела и на то, сколь мучительной была для профессора Вудбоди мысль о том, чтонеопубликованные произведения Скотта Лэндона могли также собирать пыль в его кабинете.Важным для неё было совсем другое: по пути домой из кампуса, два или три вечерав неделю, Вудбоди выпивал пару-тройку стаканов пива, всегда в одном баре,который назывался «Место». Около кампуса располагалось немало питейныхзаведений: и дешёвых пивных — где пиво подавали кружками и кувшинами, и болееизысканных — которые посещали преподаватели и выпускники; с комнатнымирастениями на подоконниках и музыкальными автоматами, игравшими «Яркиеглаза»[62], а отнюдь не «Май кемикэл романс»[63], «Место» — бар, которомуотдавал предпочтение рабочий класс, — находился в миле от кампуса, и в тамошнеммузыкальном автомате наиболее близким к рок-н-роллу был дуэт Тревис Тритт —Джон Мелленкамп[64]. По словам Вудбоди, ему нравилось приходить туда, потомучто в будни во второй половине дня и ранним вечером там было малолюдно, апосетители напоминали ему отца, который работал на металлургическом заводекорпорации «Ю.С. Стил» (Лизи ничего не хотела слышать об отце этого долбаногоинкунка), Именно в этом баре он встретил мужчину, который назвался Джимом Дули.Дули тоже заглядывал туда во второй половине дня или ранним вечером, говорилвкрадчиво, отдавал предпочтение синим рубашкам из «шамбре» и брюкам сманжетами, какие носил отец Вудбоди. По словам профессора, ростом он был шестьфутов и один дюйм, слегка сутулился, редеющие тёмные волосы часто падали налоб. Вудбоди полагал, что глаза у Дули синие, но гарантировать этого не мог,хотя пили они на протяжении шести недель и, как признался профессор, «где-тостали приятелями». Они обменивались не историями жизни, а отрывками жизненныхисторий, чем, собственно, и занимаются мужчины в барах. Вудбоди заявлял, чтоговорил только правду. И у него не было оснований сомневаться, что Дули отвечалтем же. Да, Дули мог двенадцать иди четырнадцать лет назад покинуть маленькийгородок в западной Виргинии и с тех пор переходить с одной низкооплачиваемойработы, связанной с физическим трудом, на другую. Да, какое-то время он моготсидеть в тюрьме, что-то в его повадках говорило об этом, скажем, он всегдасмотрел в зеркало за стойкой, когда брался за стакан с пивом, и хотя бы разобязательно оглядывался, когда шёл в туалет. И да, шрам над правым запястьем онмог получить во время короткой, но яростной драки в прачечной тюрьмы. Или не получить.Чёрт, шрам мог остаться после неудачного падения с велосипеда в детстве.Наверняка Вудбоди знал только одно: Дули прочитал все книги Скотта Лэндона имог интеллигентно их обсуждать. И он сочувственно слушал стенания Вудбодинасчёт того, что непреклонная вдова Лэндон сидит на интеллектуальнойсокровищнице — неопубликованных произведениях Лэндона, среди которых, послухам, есть целый роман. Сочувственно — это мягко сказано. С нарастающейяростью.