— Теперь тебе нужно выбрать украшения, — задумалась княгиня, — ты, наверное, можешь одеть только серьги с грушевидными жемчужинами — ожерелье с тремя нитками жемчуга, скорее всего, будет чересчур роскошным для первого выезда в свет, хотя правила были бы соблюдены.

Стук в дверь возвестил о приезде графини Ливен. Дарья Христофоровна была, как всегда, роскошно одета. Ее атласное платье цвета мёда, отделанное кружевом шантильи, подчеркивало стройную фигуру, черные волосы и блестящие черные глаза графини. Крупные бриллианты играли на ее шее, в ушах, на запястьях, и даже крутые локоны на ее голове были скреплены бриллиантовыми заколками. Она радостно поздоровалась с Катей и обошла вокруг Долли, внимательно разглядывая ее.

— Всё прекрасно, — наконец, изрекла графиня, — что вы решили с драгоценностями?

— Вот, посмотри сама, — предложила Катя, выкладывая на туалетный столик серьги с грушевидными жемчужинами, ожерелье и несколько колец с жемчугом.

— Серьги смело можно надевать, кольца надевать не будем — пусть руки будут только в перчатках, но вот ожерелье — вызывающе дорогое для молодой девушки… — засомневалась Дарья Христофоровна. — Хотя букву закона мы соблюдем — княжна будет в жемчужном ожерелье, да и едем мы не на бал дебютанток: на сегодняшнем приеме будет принц-регент, наш император, прусский король и куча немецких князей и герцогов. Нужно сразу показать, что ваша семья — одна из самых влиятельных в России. Решено — надевай и ожерелье.

Женщины совместными усилиями надели на Долли серьги и ожерелье, а потом горничная Зоя натянула на барышню шелковые перчатки выше локтя.

— То, что нужно. Тебя ждет грандиозный успех, мы найдем тебе мужа еще до Рождества, — в последний раз оглядев наряд своей подопечной, изрекла графиня, и женщины отправились вниз, где их уже ждал Алексей в парадном мундире генерал-майора своего гусарского полка.

— Алекс, — Долли вплеснула руками, — сколько у тебя, оказывается, наград.

— Война милостиво раздает награды тем, кого оставила в живых, — философски заметил Черкасский и, предложив руки Дарье Христофоровне и Кате, пошел к выходу.

Графиня Ливен села в свою коляску, а Черкасские — в свой экипаж, запряженный парой великолепных белых, без единого пятнышка лошадей, от которых Долли была без ума с того дня, как их только увидела.

— Поезжайте вы первыми, — крикнула Дарья Христофоровна. Князь Алексей отдал приказание кучеру, и кавалькада выехала из ворот дома на Аппер-Брук-стрит.

До Хартфорд-Хауз они доехали за сорок минут. Долли с любопытством смотрела на дворец, где сегодня должен был собраться весь цвет европейской аристократии, но он не произвел на девушку особого впечатления. Грубоватое прямоугольное трехэтажное здание из темного камня не отличалось ни красотой, ни изяществом, оно даже не казалось большим, и уж, конечно, не шло ни в какое сравнение с домами на Аппер-Брук-стрит.

Но когда она вслед за братом и невесткой вошла в вестибюль с коричневыми мраморными колоннами и изумительной красоты лестницей с кружевной кованой решеткой, отделанной позолоченной бронзой, княжна поняла, что в этом доме было главным: он изнутри походил на роскошный ларец. Здесь всё до последнего гвоздя было произведением искусства, и это совсем не напоминало изысканно-блеклую обстановку английских гостиных — здесь всё было ярко, роскошно и дорого.

Маркиз Хартфорд, веселый толстый человек около шестидесяти лет, и его милая жена, о которой в Лондоне шла слава превосходной хозяйки дома, встречали гостей, стоя на красной ковровой дорожке в начале лестницы. Они очень любезно приветствовали Черкасских, а Долли, наблюдая за хозяевами из-под опущенных ресниц, заметила быстрый взгляд, который маркиза бросила на рубиновые украшения Кати.

Княжна злорадно подумала, что у заносчивых англичан нет таких драгоценностей. Презрительный взгляд английского соседа до сих пор жег ее кожу, и немного подтрунить над его соотечественниками было очень приятно.

Черкасские поднялись по лестнице в овальный бальный зал, где, ожидая приезда государей, собралось множество гостей. Графиня Ливен, уже стоявшая рядом с мужем-посланником, помахала им рукой, приглашая подойти к ним.

Алексей, предложив руку обеим своим дамам, повел их к чете Ливен. Он и Катя на ходу здоровались со множеством людей. Старшим по возрасту и дамам князь представлял свою сестру, а молодых мужчин он сам представлял Долли. Пока они добрались до Дарьи Христофоровны, в бедной голове Долли все имена перемешались. Она схватилась за руку графини как за спасательный круг.

— Долли, — зашептала княжна на ухо Ливен. — Я уже всех перепутала, что мне теперь делать?

— Ничего не делать, улыбайся и говори всем, чьи имена забыла, «вы». Тебе нужно сегодня запомнить только троих: императора Александра Павловича, короля Пруссии Фридриха-Вильгельма и принца-регента. Им ты будешь говорить: «ваше императорское величество» и «ваше королевское величество», а принцу-регенту — «королевское высочество», — объяснила графиня, — с этим ты с легкостью справишься. К тому же никогда не забывай: ты — очень красива, очень знатна и очень богата — пусть они тебя запоминают, а не ты их.

Простые, хотя и циничные слова графини Ливен вернули Долли спокойствие, и она, расслабившись, начала смотреть по сторонам, ища знакомые лица. В нескольких шагах маячил, не решаясь подойти, ее московский поклонник Михаил Печерский. Он бросал на Долли ласковые и умоляющие взгляды, чем опять рассмешил ее. Княжна, чтобы скрыть неуместное веселье, наклонила голову, но подозревала, что ее веселую ухмылку всё равно видно из-за маленького перламутрового веера, которым она пыталась изящно обмахиваться.

Действительно, ее улыбка была очень заметной в этой толпе чинных, благопристойных, роскошно одетых людей, заполнивших зал, и она как магнитом притягивала взгляд герцога Гленорга. Чарльз приехал уже час назад и, встретив своего старого друга, сына гостеприимных хозяев, графа Ярмута, которого в веселой компании Принни любовно звали «Рыжая селедка», отошел с ним в одну из задрапированных бархатом ниш, где стояли кресла и стулья для гостей. Они выпили уже по паре бокалов шампанского, и Чарльз слушал рассказы друга о присутствующих гостях. Англичан он практически всех знал, и сейчас Ярмут рассказывал ему об иностранцах — немцах и русских.

— Вон, видишь группку из двух мужчин, высокой женщины постарше и двух молодых дам? — объяснял граф, указывая направление, — это — русский посланник граф Ливен и его жена Долли — неизвестно, кто из них является реальным посланником императора Александра. Официально же графиня держит лучший в городе литературный салон, а моя матушка сразу расстраивается, когда кто-нибудь начинает ей пересказывать, чем леди Ливен угощала гостей на очередном «русском дне». Высокий черноволосый мужчина в мундире — светлейший князь Черкасский, адъютант и доверенное лицо императора Александра. Молодая шатенка в рубиновых украшениях, которые уже отравили ядом зависти всех присутствующих здесь дам, — его жена, а девушка в светлом зеленоватом платье — его сестра, ее сегодня будут представлять императору Александру, прусскому королю и принцу-регенту.