Тим положил ладонь на другое плечо мальчишки и добавил:

– Спасибо, мальчик! И помни, если тебе новую серьгу дадут, а они дадут… Вынимай ее, когда делаешь что-то не для чужих глаз. И другим расскажи, кому можно… Чтобы не попасть в неприятности.

– Ага, я маме скажу. Сейчас побегу к ней. Ляпис напился с горя. Ну, из-за вас. Распереживался, что жуть. До утра продрыхнет.

– Тоха, – сказал Эдэр, чувствуя, как усиленно забилось сердце, – окажи мне еще одну услугу: скажи о серьге Инессе, Старшей Общего дома. Ей первой. Но как-нибудь тайно, уж постарайся. Не проколись.

– Скажу, – с готовностью кивнул Тоха. – Со спины зайду и на ушко.

– Хорошо. Только поторопись, чтобы ее вместо меня завтра на стадион не выпустили. Она и сама поймет, что делать. Она умная.

– Ага, – удивленно вытаращился на Эдэра Тоха, – передам.

– А если про меня спрашивать будут, скажешь, что я на тебя напал. Сережку отнял. Ну и…

– Да я и сам совру, – хмыкнул пацан. – Не привыкать.

– Ладно. Только будь осторожен. Не попадись, – волнуясь, потребовал Эдэр и добавил мрачно: – А мне кое с кем надо разобраться…

* * *

Наполненная праведным гневом, я шагала по узкому коридору, приглушив собственный свет. Жгучие сгустки во мне бурлили, будоражили и без того дрожащее от напряжения тело.

Ага! Вот они! Я увидела ярко освещенный участок коридора и вход в какое-то помещение. Бросилась вперед, но оказавшись под аркой, наткнулась на невидимую преграду. Меня окатило мощной волной. Показалось, будто скрежещут стекла о металл, завывают ураганы, бьет по телу жесткая крупа. Это длилось всего секунду, и меня отбросило назад. Я ударилась о стену и упала. Стало так жутко и больно, что волосы на голове зашевелились. Что за ерунда?! Вроде ни стены, ни дверей, ни жрецов…

С трудом преодолев ужас, я вернулась и осторожно выставила вперед руки. Они не уперлись ни во что ощутимое, однако ноги сами отнесли меня на несколько метров назад. Сердце гулко билось, волосы прилипли к мигом вспотевшему лбу.

Может, лучше драпануть отсюда, пока жива?

Погоди, – остановила я себя.

Отдышавшись, собралась с духом и ринулась к проходу, пытаясь прорваться. Едва достигла каменной арки, в голове снова невыносимо загудело, словно она вот-вот взорвется. Я упала, зажимая уши. Жесткая невидимая крупа опять ударила по телу. Извиваясь от боли и страха, я отползла в темноту. Звук стал тише, и я смогла подняться. Когда нетвердой походкой, словно пьяница после попойки, я отковыляла подальше, омерзительный звук в ушах исчез совсем, и в голове перестало ломить.

Я оперлась о стену, глядя на светлое пятно впереди.

Снова жреческие выходки? Кто знает, что за ловушки ждут меня здесь? Может, это самая приятная из них? Оторопь накрыла тяжелым мешком голову и плечи, свела мышцы. Все живое, что было во мне, настаивало: беги отсюда! Однако внутренний голос упрямо требовал выяснить, что же прячут жрецы. А ведь они прячут что-то… То, что надо охранять с помощью такой сильной магии. Или что это вообще было? Тим наверняка назвал бы это «технологиями». А как по мне, так колдовство в чистом виде.

Встряхнув головой, я нахмурилась и начала размышлять о жрецах. Зачем они следят за нами? Только ли для порядка? Охотник, к примеру, выслеживает жертву, чтобы убить ее. А жрецы? Следят за всеми, чтобы потом убить, когда пользы не будет? Интересно, а какая им польза от людей из кланов? Наверняка есть какая-то. Если я понимаю верно, значит, жрецы могут решить, кого им уничтожить из глоссов, из других кланов. А если захотят убить мою маму, братьев, отца, Шеску… Могут же! Вполне себе могут.

Я разозлилась. Нет, я так просто не сдамся! Гром мне в ребра! Я выясню, что за игру они ведут! И вдруг меня осенило: уж не это ли место убогие в комбинезонах называли странным словом «дорвей»? Они ведь боялись, что он может сломаться, как та панель. И если эта жуткая преграда – дорвей, значит, его можно сломать. Но как?!

Попробую проверенный способ.

Приблизившись так, чтобы снова в ушах не появился тот жуткий звук, я пустила в проход разряды. Несколько световых пучков пролетело сквозь, ударилось в серую стену и оставило жженые пятна. Завоняло горелым пластиком. Я повторила эксперимент, пятен стало больше, вонь противнее.

Ага, – почесала я затылок, – ясно одно: электричеству колдовство жрецов – не помеха. Жаль, что не могу превратиться в один сплошной разряд. Но как же сломать эту ерунду?

Потирая подбородок, я отошла на пару метров. Затем присела на корточки и задумалась. Эх, как же не хватает тут Тима с его умной головой!

Время шло, а выхода не находилось. Напомнил о себе голодным урчанием желудок. Но я сдаваться не привыкла. Если ничего не придумаю, притаюсь здесь и стану выжидать, пока кто-нибудь из гадов не решит выйти наружу. Поджарю его по эту сторону от прохода и заставлю провести меня внутрь. Думаю, те хлюпики с приставленным к горлу кинжалом уберут свои чертовы преграды. Особенно если через клинок слегка разряд пустить… Что ж, мне торопиться некуда.

Не знаю, сколько прошло времени, когда я решила выбрать более удобное место для засады. Я обвела глазами неровные каменные стены, и вдруг мой взгляд зацепился за едва заметный бело-голубой отсвет. Он сочился из-под камня слева, на расстоянии более метра от прохода. Я бросилась туда и в скалистом углублении обнаружила светлячок над металлической пластиной.

Догадаться, что это, было несложно. Если у них двери странные, то замки к этим дверям должны быть еще более странными. Я с опаской приложила к пластине ладонь. Ничего не произошло. Из двух вариантов – втянуть энергию маячка или ударить разрядом – я выбрала последнее. Искры щедро посыпались на землю, кожу обожгло жаром, во рту стало противно от привкуса железа. Но ура! В камне что-то затрещало. Тихо и быстро, словно огонь пробежал по сухой соломе. Я закусила губу и послала разряд сильнее. Усилился и треск. Маячок моргнул несколько раз красным и погас. Боковым зрением я увидела, как что-то сверкнуло за преградой.

С замирающим сердцем отвела руку и приблизилась к нему. Опять услышать душераздирающий скрежет и умирать от неведомого страха не было никакого желания, но я шагнула под арку. Было тихо. Медленно, с опаской я продвинулась еще. И еще. И еще… И в два счета оказалась у серого пластика с выжженными пятнами.

Победа! Жрецы, конечно, умные, но и у меня в голове не жуки ползают.

Я усилила ощущение потоков в ладони и сунулась в помещение слева. Увы, здесь никого не было. Лишь аккуратно разложенные комбинезоны на полках с табличками, какие-то странные, новенькие совсем на вид коробочки, масса вещей, упакованных в пластиковые пакеты; тюбики, бутылки, наполненные прозрачной и коричневой жидкостью. Всю стену справа занимала серебристая дверь. Дернула ручку на себя, не поддалась. Пнула ее по торцу. Дверь щелкнула и отъехала, словно на колесиках. На меня пахнуло холодом. Мои глаза расширились при виде огромных запасов всевозможной снеди. Жестяные банки, цветные коробки, запаянное в пластик мясо, даже яйца, зависшие ровными рядами в странных прозрачных упаковках… Обжираются, сволочи!