Они отправились на знакомую улицу Космонавтов. По набережной, мимо Москвы-реки, серой, как свинец.

На их звонок в дверь им открыла Кора. В крохотной прихожей пахло подгоревшими котлетами. Карлица Маришка гремела сковородками на кухне. Кора — заспанная, непричесанная, со всклокоченной бородой. (Катя ловила себя на мысли, что странно вот так характеризовать женщину, но что поделаешь? Она воспринимала Кору такой, какая есть, и уже своей.)

— Хорошо, что так быстро приехали, — обрадовалась Кора. — И вы тоже, Катя. Как раз о вас речь.

— Обо мне? — удивилась Катя.

— Эй, чего вы там, в прихожей, идите сюда, у меня котлеты и макароны, — возвестила карлица Маришка. — Для нас с Корой завтрак, а для вас, служивых, уже обед.

— То есть не о вас, а о том вашем красавце, с кем вы в клуб пришли, ну про него мы уже вам говорили, — Кора слегка путалась в словах.

Катя ощутила от нее похмельное амбре.

Ну что ж, клуб «Шарада» — его тоже надо принимать таким, каков он есть. И танцы, и пьянки, и то немного призрачное веселье, как роение мотыльков ночных, что вот-вот умрут, потому что жизнь их коротка.

— Да не о красавчике, — быстро поправила ее Маришка, — Кора, ты все путаешь, ты еще не протрезвела, радость моя. Это про его прежнюю подружку, ту, с фото.

— Про Анну Левченко? — спросила Лиля.

— Ну, это вы ее фамилию знаете, а для меня она та, что с фотки. Которая с ним в туалете это самое — тыр-пыр. — Маришка прыснула со смеху. — Мы тут с Корой наших пташек порасспрашивали в клубе. Так вот — мы-то думали, она так просто, потаскушка богатенькая. А пташки чирикают — нет, она, мол, в клуб не только парней снимать приезжала, она какая-то журналистка.

— Она блогер, — сказала Катя.

— Пусть блогер. — Маришка махнула крохотной ручкой великодушно. — Она все пташек расспрашивала — как им, мол, живется-работается. Кто как приспосабливается. Но пташки говорят, не только они ее интересовали. Марта Монро тоже. Она хотела про нее написать, и Марта согласилась. Они пили вместе в баре за это — это и бармен наш Миша подтвердил.

— Марта — эта та толстая, накрашенная, в парике? С ней Анна Левченко общалась в клубе? — уточнила Катя.

— Угу. Журналистка про жизнь таких, как мы, писать хотела — уж не знаю, в газете или в блоге, — сказала Кора.

— А где найти эту вашу Марту Монро? — спросила Лиля.

— В клубе она появляется.

— Она в клубе работает?

— Нет.

— А где живет?

— Понятия не имею. — Кора пожала плечами. — Это… я несколько раз видела, ее такси к клубу привозит. Может, она нашим такси пользуется, что клуб обслуживает?

— А можно это как-то узнать?

— Сейчас я Душечке позвоню, это диспетчерша. — Кора ринулась в комнату за мобильным.

— Поешьте пока, — гостеприимно предложила Маришка. — Сейчас, что можно, узнаем для вас.

Она разложила котлеты и макароны по тарелкам, полила соусом. Катя и Лиля сели за стол. Тут и завтрак, и обед.

Кора в комнате вела с кем-то долгие беседы. Наконец она появилась на кухне.

— Ну что я узнала-то? Наши ее не возят. Душечка позвонила нашему таксисту, тот позвонил напарнику. Напарник Веронике какой-то — сменщице. У нас и женщины ведь в такси работают. Короче, целый список, и там один Жорик есть. Оказывается, он Марту как-то возил — из клуба домой на квартиру. Она у «Динамо» живет, он улицу назвал, Планетная, что ли, дом такой серый, на углу. Там два подъезда, так вот он сказал, правый подъезд. Квартиру он не знает.

— Спасибо, — Лиля кивнула, — надо с этой Мартой побеседовать. Я пошлю сотрудников на Планетную, постараемся установить ее адрес. А к вам у меня большая просьба. Если она появится вечером в клубе, позвоните мне, ладно? Я найду способ переговорить с ней, не привлекая к вам внимания.

Эта поездка — туда и обратно — в Прибрежный к их дому и затем на улицу Космонавтов после новой фактически бессонной ночи далась Кате тяжко.

Но день готовил новые сюрпризы.

Катя уже подъезжала к своему дому на Фрунзенской набережной, как вдруг зазвонил мобильный.

Герман… Нет, Данила… Нет, пусть лучше Герман…

Эти мысли… вот такие мысли… Прежде чем взять телефон и посмотреть на номер.

Взяла, глянула.

Звонила подружка Женя.

— Катя, это я. Послушай, тут такое дело. Ты не можешь мне помочь?

— Женечка, как твой муж? Мне вчера Герман рассказал, что… — И Катя очень коротко поведала подруге о ночных незваных гостях.

И ни слова о том, что случилось раньше, когда стреляли из кустов…

— И ты уже все знаешь. Вся Москва знает, — сказала Женя. — Гене сделали операцию ночью. Мы тут с ним в больнице. Я заплатила, взяла палату двухместную, чтобы мне с ним все время находиться рядом. Но сейчас позвонили со штрафстоянки. Туда нашу машину эвакуатор отвез. Гена… бросил машину у Васильевского спуска, и не угнали, надо же… Забрал эвакуатор, а теперь звонят и требуют, чтобы я заплатила и забрала. А ты же знаешь, я не умею водить. Может, ты мне поможешь, Катя? Ты же так хорошо водишь.

— Конечно, о чем разговор. Женя, где встречаемся?

— Они адрес продиктовали штрафстоянки — это на шоссе Энтузиастов. Катя, я там никогда не была и ничего не знаю.

— Я тоже, ладно, не волнуйся. Бери такси и приезжай к метро «Римская». — Катя сверилась с навигатором. — Давай встретимся через час, я тоже туда подъеду, и мы отправимся вызволять твою машину.

Она загнала «Мерседес» во двор дома. Вот так… и снова в дорогу. И на этот раз на такси — не волочь же потом Женькину машину на тросе.

Катя облокотилась на капот — чувство такое, что сейчас вот-вот свалишься, такая усталость…

Но она взяла себя в руки.

Женечка, если это ты тогда стреляла в меня, то… надо тебе помочь… Вот ведь какие странные дела у нас, вот ведь какие дружеские отношения…

Оставив свою машину, она поймала на набережной частника и отправилась в сторону метро «Римская».

Ехала по вечным московским пробкам. Женя уже ждала ее у метро на автобусной остановке — в джинсах, в кедах, в куртке, с растрепанными светлыми волосами. Очень бледная и тоже усталая.

Штрафстоянка располагалась в нескольких кварталах от метро, на территории какого-то бывшего завода. Они побрели пешком.

— Женя, что у вас случилось? — спросила Катя.

Надо услышать твою версию происшедшего, моя подруга…

— Вечером к нам приехала полиция. Женщина-следователь, она меня к себе тогда вызывала, а тут сама явилась вдруг. Они допросили нашу горничную Мерседес.