– Там же, где научилась бить мужиков по яйцам, – не ведусь на его манипуляцию и отбиваю вопрос.

Я на него не смотрю, а упрямо вглядываюсь в окно и из принципа не отворачиваюсь от его взгляда. И насколько мне позволяет заметить боковое зрение, Давид стал вдруг серьёзным и, выдержав паузу, снова заговорил:

– Тереза, ты открываешься мне каждый раз с другой стороны. Сколько личностей в тебе живёт?

И вот тебе снова «Тереза», блин!

– Давид, ты, кажется, выбрал себе позицию в отношениях со мной. Будь добр, придерживайся её, – уже более спокойно говорю ему, а сама чувствую горечь от этих слов.

И снова между нами пропасть, мы опять вернулись к старому общению. Чёрт! Неприятное, тянущее чувство – сожаление от уже сказанных в порыве злости слов.

Вот и подошла к концу моя реабилитация. Тянусь к замку на двери, но рука Давида меня перехватывает.

– Ты что делаешь?

– Поеду домой. Думаю, мы уже оба поняли, что ничего не выйдет.

Он молчит.

Молчание – знак…

Снова тянусь к замку, но опять мне не дают открыть дверь.

– Нет, у нас всё получится. Так, сейчас… – Давид пристегивает нас двоих ремнём безопасности. – Спокойно! Это страховка. Я не думаю, что мы куда-либо можем тут врезаться, но всё же.

Из-за ремня меня ещё сильнее придавило к Давиду. И блин, всё было бы по кайфу, если бы мы были парой. НО МЫ НЕ ПАРА. И сидеть подобным образом чужим людям просто непозволительно.

– Давид, может, просто… э-э-э… уберёшь ремень? Мне дискомфортно находиться в таком положении.

– Тереза, болтать уже времени нет, раз чувство тревоги у тебя отсутствует, можно заводить машину и пробовать трогаться с места. Давай, включай зажигание.

Не знаю, как ещё можно избежать дальнейших действий, чтобы не упасть в его глазах окончательно.

– Слушай, это правда ненормально – сидеть вот так вдвоём в одном кресле.

– Диана, просто поверь – твой дискомфорт рядом не стоит с моим.

– Ну вот, видишь, тебе тоже тесно, может, не будем мучить друг друга, а? – последнее я предлагаю, жалобно заглядывая в его глаза.

– Так, понятно. Давай руку.

Отдергиваю ладонь, которую он хотел взять в свою.

– Зачем?

– Давай, давай. Мы сделаем это вместе, – настаивает Давид.

Поддавшись его уговорам, доверяю свои чуть подрагивающие пальцы широкой и тёплой ладони парня и под его чутким руководством осторожно вставляю и поворачиваю ключ зажигания.

– Итак, двигатель завели, теперь руль, – подкрепляя свои слова действиями, переносит наши кисти на «баранку» своего монстра, – ну что, пробуем тронуться с места? – и нажимает на педаль газа. В ответ машина плавно начинает движение.– Ну что, как ты? – интересуется Давид, пытаясь посмотреть на меня.

Прислушиваюсь к своим ощущениям и понимаю, что мои рецепторы спокойны.

– Хорошо всё.

– Попробуешь сама нажать на газ?

Неуверенно киваю. Дотрагиваюсь до его ноги, аккуратно смещаю её в сторону и нажимаю педаль сама.

Тем временем машина медленно катится по бетонному покрытию, и периодически нас немного подбрасывает вверх.

– Поворачивай направо, если не хочешь съехать с площадки и попасть в кювет.

Следую его указаниям. Кручу руль и начинаю вспоминать, как делала это когда-то. Неловкими шажками ко мне возвращается уверенность в своих силах, и я ощущаю радость от того, что теперь сама могу управлять машиной и свободна поехать куда хочу и когда хочу.

На эмоциях резче давлю на педаль газа, нас подбрасывает сильнее, но я не замечаю дискомфорта. Моё мягкое «сидение» обеспечивает хорошую амортизацию. И когда руки Давида вновь обвивают мои, понимаю, что уже некоторое время полностью сама управляю машиной.

– Медленнее, Диана. Ты молодец. У тебя всё получается. Только не надо спешить, хорошо?

– Хорошо, – соглашаюсь и сбавляю скорость.

Так мы проехали целых десять кругов. Я объезжала большие ямы, выбирала максимально близкие стыки бетонных плит, чтобы машину меньше трясло, плюс к тому, следовала разметке нарисованной дороги. Уже на пятом круге прибавила скорость, и мой «инструктор» не был против.

– Кстати, – после очередного «прыжка» на стыке плит на ум пришёл вопрос, – а почему мы на твоей машине тренируемся, не боишься убить подвеску?

Я рассмешила своим вопросом Давида, он посмеялся и ответил:

– Ну, во-первых, я уже заказал себе новую тачку. Во-вторых, я тебе говорил, что в машинах с ремонтом я не езжу.

– О-о-о, сколько пафоса, сэр Давид. Странно, что вы со своим высокомерием смогли поместиться в эту машину.

Он смеется, а потом говорит:

– Я просто сказал как есть. Ездить на тачке после ремонта – плохая примета. Слушай, давай теперь попробуем до шестидесяти разогнаться, как ты на это смотришь?

У меня уже руки вспотели от напряжения, которое я стараюсь не показывать этому парню, а он предлагает ещё быстрее начать ехать?!

Нажимаю на тормоз. Машина резко останавливается. Убираю руки с руля и пытаюсь незаметно их вытереть об свои джинсы, потирая область колен. В какой-то степени это снимает моё напряжение, но и главную функцию тоже выполняет.

– Давид, может, перенесём это на следующий раз, а? Для начала разве не достаточно?

Правой рукой поворачиваю ключ в зажигании, демонстрируя непоколебимость своего решения.

Отстегиваю ремень безопасности и тянусь к двери, чтобы покинуть салон. Начинаю ощущать давление на затылок и грудь и понимаю, что надо выбираться, иначе начнётся приступ.

Не знаю почему, но Давид не удерживает меня, а даже помогает выйти из машины.

Оказавшись на воздухе, делаю глубокие вдохи, пытаясь унять нервозное состояние. Странно, ведь всю поездку было нормально, и только когда он сказал про увеличение скорости, что-то пошло не так.

Минут через пять, когда я уже пришла в себя, поняла, что Давид так и не вышел из машины. Обернувшись, увидела в зеркале заднего вида его взгляд, направленный на меня. Он наблюдал за мной всё это время, но подойти не рискнул.

И только когда полностью повернулась и скрестила руки на груди, этот мажор выбрался наружу.

– Как самочувствие? – деликатно поинтересовался он.

Слышать от него участливый тон настолько непривычно. С одной стороны, это подкупает, а с другой – раздражает.

– Надеюсь, ты не собрался меня жалеть? Мне этого не надо, сразу говорю.

Он ухмыляется.

– А никто и не обещал лёгких путей, – как будто сам с собой разговаривая, произносит Давид, – да, Диана?