по столице раскинуто? А частных отхожих мест ещё больше! В одних только питейных заведениях, бакалейных лавках, цирюльницах, борделях, во всяких там мастерских да на постоялых дворах их сотни, если не тысячи! Ну, не принято в Нурязиме дерьмо за собой убирать! Брезгуют, белоручки!.. Для такой неблагодарной работёнки невольники есть! Даже самый последний, разорившийся вдрызг горе-купчишка не поскупится, наскребёт медяков и заплатит нам за уборку, лишь бы собственные тяпки не марать…

— Ладно-ладно, давай без подробностей. Я тебя понял, — перебил Ратибор своего собеседника, после чего вперился тому прямо в очи. — Чаво хотел-то? Выкладывай, пока какое-нибудь лихо окаянное по нужде не забежало. Хоть и не должны вроде, но и степенные беседы вести явно не след.

— Никто сюда не заглянет, покудова мы не выйдем! Соответствующая грамотка с оповещением о проводимой чистке висит с той стороны двери, — Лазар не отвёл взор и, внимательно воззрившись на могучего великана в ответ, осторожно начал шептать: — Ну а чего хотел… Помнишь, мы как-то говорили о восстании рабов?..

— Что, никак созрели, аки арбузики под конец лета? — с ухмылкой громыхнул Ратибор.

— Тише ты! — зашипел на него худощавый вифириец. — Ну да, почти… Активно зреем, по крайней мере! Сейчас хоть шушукаемся по этому поводу меж собой, раньше-то вообще старались даже не заикаться на данную запретную тему!.. Но ветер определённо переменился в нужную сторону… Эдиз слабеет, хватку теряет; покатился по наклонной вслед за младшим братом, хмелем балуется сверх меры. Ну и, конечно, авторитет его на уровне нужника сейчас, и тут уж твоя заслуга в этом просто огромна!.. Как ты думаешь, много кто позволял себе за всю многолетнюю историю Кузгара, Нурязима, да и, собственно, Ослямбии в целом, каждый раз сплёвывать при виде императора? А псом его прилюдно называть? Правильно, никто!.. Про то, чтоб живым после подобного богохульства расхаживать, так ента вообще чудо — расчудеснее не бывает!

— От меня ты чего хочешь, доходяга? Чтоб я ещё раз высморкался в его сторону? Да без проблем, сегодня и организую… Коли он, разумеется, соизволит приползти в свой отстойник!

— Нам надобно знать, варвар, много ли рабов-ристальщиков в случае чего согласятся участвовать в бунте?..

— Хм… Кумекаю, что практически все! — Ратибор почесал свою макушку, сверху вниз буравя синими очами новоиспечённого заговорщика. — Нас тут, знаешь ли, тоже не спрашивают, когда засылают на работу. Только мы не отхожие места драить отправляемся, а на арену!.. Если что, отнюдь не в качестве праздных зрителей, а подыхать на потеху зажравшемуся скопищу наглых пузотрясов! Ента я на всякий случай уточняю для юродивых!..

— Понял… Не говори только никому ничего, это я так, почву прощупываю, — Лазар отвёл глаза и слегка смущённо поинтересовался: — Ты сам-то как? С нами? Участвуешь, ежели что? Не злись только! Просили задать тебе этот вопрос уважаемые среди нашей братии люди. Я, конечно, сказал, что однозначно да, но они настояли…

— А откель сомнения? — Ратибор озадаченно нахмурился.

— Ты уж год как чемпион! По сравнению с другими невольниками, у тебя условия обитания должны быть куда как более достойные…

— Я до сих пор живу в общей казарме, на третьем ярусе, вместе с остальными рабами. Сплю на той же самой койке, на которую плюхнулся в первый свой день в Кузгаре. Ем из одного котла со всеми, в общей трапезной, пью из одной бочки. Дерусь против того, кого поставят в противовес, не увиливая да не выбирая себе противника полегче!.. Разве похоже, что я жирую? — рыжебородый витязь скорчил ехидную рожицу. — Как знать, ежели бы я регулярно не чихал на его императорское величество, а с радостным воплем приветственно вздирал кулачки к небесам, тогда, может быть, всё по-другому и сложилось бы. Но я задницу вышестоящим лизать не приучен! Тем более тому, кто виновен… — Ратибор запнулся. Неприятные воспоминания о страшных событиях годичной давности нахлынули внезапно, защемив в груди острой болью. Русич осознал, что сильно засиделся в Кузгаре и дальше так продолжаться не может; надо что-то срочно менять, ведь у него имеются очень важные, прямо-таки неотложные дела как дома, так и на Севере. «Люди ждут, понимаешь… Или, скорее, нелюди…»

— … Виновен в гибели твоей семьи, — между тем тихо закончил за огневолосого воина Лазар. — Я уже слыхивал… Ты извини меня, рыжий, — вифириец виновато скосил глаза на заугрюмившегося богатыря. — Я помню, как ляпнул по прибытии, ну, когда мы попервой обсуждали вопрос бунта, что тебе легко рассуждать, ибо терять нечего, так как твои родные в безопасности… Я ж по незнанию обделался, не со зла. Что не отменяет того факта, что терять тебе взаправду нечего, уж прости за прямоту и горькую правду…

— Заткнись, рохля, покамест я тебе по маковке не вдарил, — Ратибор начал закипать. — Есть мне что терять, есть! Должен я кое-кому — вернуть надобно сторицей! Но это не значит, что я буду перед кем бы то ни было раскланиваться и пресмыкаться, выторговывая себе условия получше! Ента ясно⁈

— Более чем… — Лазар в раздумье пожевал губами. — В общем, полагаю, я получил ответ на свой вопрос…

— Учтите вот только, заговорщики сопливые, — рыжегривый великан по новой сверху вниз прошёлся грозным взором по главе отряда чистильщиков. — Сидеть до старости и ждать, когда вы там поспеете да созреете, аки дыньки, я не намерен! При первом же удобном случае дам дёру отсель!

— Какие проблемы? — Лазар развёл руками. — Если представится подобная возможность, конечно, беги! Хотя, однозначно, нам будет не хватать столь могучего воина, как ты! Помнишь, я как-то лялякал, что не разумею, почему тебя одного под таким многочисленным конвоем везут в Нурязим? Чем ты заслужил данные небывалые почести? Так вот, теперь в моём кочане прояснилось. Этот год всё расставил по местам… И всех! Ты великий боец, равных которому, очевидно, нет среди ныне живущих, а Кузгар — твоя арена славы! Ты создан для неё…

— Не слишком ли много пафоса? — проворчал недовольно Ратибор. — Не перебарщивай, я лесть не люблю, — хмурый гигант развернулся к входной двери. — Ладно, мне пора. Ненасытная до крови публика наверняка уже волнуется. Судя по утренним слухам, с десяток цыплят меня на арене нынче ожидают.

— Если что-то надумаем, мы с тобой свяжемся, не переживай! Найдём способ…

— Похоже, тощенький, что я переживаю?