о том, как его враг… проиграл. Пал на арене, сражённый копьём, мечом аль топором. А затем с удовлетворением лицезреть, как следом непременно рассыпется, аки карточный домик, его ореол непобедимого бойца, разорванный на куски людьми аль дикими зверями.

Данная монаршая блажь стала навязчивой целью для повелителя Ослямбской империи, вострой занозой свербя у него в причинном месте, и ради достижения своей мечты Эдиз за последний год затратил очень много времени, средств и усилий, пытаясь найти того, кто способен одолеть рыжебородого витязя в бою. Но это оказалось неразрешимой задачей, ибо Ратибор сносил всех, кого выставляли против него. Одиннадцатые по счёту игрища в текущем году подходили к концу, а ершистый русич по-прежнему не собирался умирать. Это дико бесило да нервировало вспыльчивого императора, и без того легко выходящего из состояния душевного равновесия. Как итог, властелин Солнечной державы стал редким гостем на кузгарской арене, ибо лицезреть сначала плевок в свою сторону, а после и очередную победу ненавистного раба было выше его сил. Впрочем, сегодня, в виде исключения, государь решил снова посетить игрища.

«Десять на одного, причём все сразу, не по очереди. Только на таких условиях удалось найти варвару новых противников, согласившихся выйти против него!.. Остальных русич уже всех покрошил, кто, соблазнившись золотом, заявился в Кузгар за его башкой! Очуметь просто! Если и этих сдюжит закопать, только и останется, что толпу рабов против него выставлять… Как скотину на убой! М-де, ну не будем бежать впереди рысака! Определённо есть шанс, что варвар сегодня оступится… Авось? А вдруг⁈ Нельзя же, в конце концов, постоянно побеждать!.. Или всё-таки можно?..» — сам себя мысленно спрашивал самодержец, нервозно елозя в императорской ложе на бархатной подушке, заботливо подложенной сметливой служанкой под его нежный зад. При этом правитель Солнечной державы усиленно налегал на ялминское красное винишко, периодически чередуя сие дорогущее пойло с довольно бюджетным (по меркам местной аристократии), но зато хорошо бьющим в голову, терпким шварийским элем. В последнюю годину, по примеру развалившегося рядом в стельку пьяного Джушукана, Эдиз стал регулярно прикладываться к спиртному, помогавшему, пусть и на время, заглушать его душевные терзания. Император чувствовал, что непостижимым образом стремительно утрачивает как своё влияние среди знати, так и остатки уважения простого народа. И происходит сие непотребство в первую очередь благодаря наглому русу, как будто стоящему на другой чаше весов и перетягивающему на себя всеобщие почёт, обожание и признание.

* * *

Ратибор был сегодня не в настроении. Ровно год прошёл, как он застрял в Кузгаре. За это время могучий гигант узнал кучу полезной информации как об Ослямбской империи в целом, так и непосредственно о её знаменитой столице, внешне величавом Нурязиме, оказавшимся при ближайшем знакомстве тем ещё гадюшником, самым настоящим рассадником смрада, хаоса и разврата. Повсеместно насаждаемый культ Тёмного бога Ахримана, охотно поощрявший разнообразнейшие низменные пороки да страсти, свойственные не особо обременённому нравственными моральными принципами человеку, казалось, неизлечимой опухолью поразил Нурязим в самое сердце, чуть ли не в буквальном смысле заставляя город гнить изнутри. Рыжебородый витязь для себя решил, что без всякой жалости развалит данную помойную дыру при первой же возможности. Дело осталось за малым; эту самую возможность заиметь.

Весь минувший год Ратибор, исправно круша черепа да ломая кости вырастающим перед ним на арене, как грибы после дождя, воителям да дикому зверью, думал над тем, как ему бежать из плена. Вариантов была перебрана уйма, вплоть до совершенно безумных и отчаянных. Как пример: по возвращении с ристалища, заместо сдачи оружия Ельваху, снести лысому смотрителю башку, перерезать стражу на первом этаже, а затем пробиваться с боем к воротам столицы Ослямбии. Или взять какого-нибудь высокородного охламона в заложники, того же тысяцкого Зелима, да прикрываясь им, как щитом, опять же по направлению к выходу прорубаться. Аль под покровом ночи втихаря удавить охрану на посту на третьем ярусе подземелья, завладеть оружием, подняться на второй этаж и уже там «вымочить» да «высушить» их собратьев, как опосля и на первом без шума и пыли учинить подобную расправу. Ну а далее также втихушку добраться до дворца, перебить нурязимских ватажников и снять с императора Эдиза корону. Вместе с башкой, естественно, после чего всё же рвануть из града, попутно пробивая черепушки тем несчастливцам, кто посмеет мешать его бравому, но явно сумасбродному походу на волю вольную.

«М-де, планов — громадьё, да вот хоть один более-менее осуществимый я что-то не припомню…» — сумрачно кумекал про себя Ратибор, поворачивая голову на скрип входной двери. В уборную на третьем этаже, в которой и находился «рыжий медведь», зашли со специфической тарой несколько городских рабов-прислужников, менявших у местных нужников отхожие кадки на чистые.

— Здравствуй, Лазар, — бросил огнекудрый исполин старому знакомому, возглавлявшему небольшую группу срамных невольников, как презрительно называли в народе чистильщиков уборных.

— И тебе здравия, варвар, — бывший барабанщик склонился в почтительном поклоне. — Или мне теперича величать тебя господином? Всё забываю поинтересоваться…

— Чего, пустобрёх, нырнуть башкой в дерьмо захотел? — Ратибор слегка насупился. — Так я могу ента легко устроить, коль ерунду молоть и дальше будешь!

— Этим меня не напугать, дружище, — горько хмыкнул высокородный вифириец. — И так уж с год оттудова не вылезаю… Начинайте! — скомандовал Лазар своим подчинённым, велев им приступать к уборке, а затем, обведя многозначительным взглядом мужскую комнату задумчивости, выжидательно уставился на молодого богатыря.

— Нет тут никого, все наверху. Кто в качестве ристальщика, кто для праздной массовки сгодился. Шествие там какое-то по арене намечается… Крайний день игрищ ведь в разгаре. Ну а мой бой завершает вечер, посему малёха времени ещё имею, — ответил на безмолвный вопрос бывшего напарника по галере Ратибор, после чего сам поинтересовался: — Твоим-то можно верить?

— Угу, — утвердительно просопел на это начальник смрадных, — лично их подбирал! Все с моей родины.

— Ясно. Итак, получил твою весточку с просьбой встретиться, — Ратибор вопросительно прищурился. — Честно говоря, ждал её раньше. Тебя ж определили в чистильщики нужников сразу опосля нашего прибытия в Нурязим?.. Чего так долго добирался сюда?

— Я начал с самых низов, вон как они!.. — Лазар кивнул на своих подопечных, меняющих уделанные бадьи на чистые. — А там выбора тебе никто не предоставляет. Идёшь драить куда прикажут! Или ты считаешь, что наша городская полоскальня только в Кузгаре нужники обслуживает? Спешу тебя просветить: это отнюдь не так! Ты хоть представляешь себе, сколько общественных уборных