– И все же, хотя бы на будущее. Я могу приглашать вас?.. – настойчиво повторил Штар.

Доктор выглядел озадаченным и задумчивым. Кажется, оценивал открывающиеся перед ним перспективы.

– Да, конечно, – согласилась Лиззи.

– И чем же, по вашему мнению, травят мисс Марино? – целитель с трудом вернулся к интересующей их теме.

– Это и надо выяснить. Желательно не ставя в известность остальной персонал, – пояснил Тайлер. – Видите ли, мы знаем, кто стоит за попыткой изнасилования и убийства моей кузины, – жестко сказал он.

Габриэль резко вскинул голову.

– Кто? – голос офицера прозвучал непривычно зло.

– Мистер Джастин Бастер. Наш мэр.

– Снова вы?

Едва подойдя к палате гадальца, Лиззи удостоилась неприязненного взгляда Сьюзи. Сестра милосердия, нарядно, не по форме одетая, с подведенными сурьмой глазами, как раз вышла оттуда с тазиком и полотенцем в руках и аккуратно прикрыла дверь.

– Добрый день, Сьюзи. Хорошая погода, не правда ли? – вежливо откликнулась Лиззи.

В последние дни августа похолодало, и дождь почти не прекращался. Но даже будь на небе ни облачка, улыбчивой сестру милосердия она не видела.

– Если вам нравится разносить грязь, мисс, – неприязненно ответила девица.

Лиззи навещала Тайлера каждый день и почти всегда встречалась со Сьюзи. Закон подлости, не иначе!

То, что сестра милосердия неровно дышит к гадальцу, было видно невооруженным глазом. Она вызывалась помочь ему с повседневными делами, приносила обеды и ассистировала, если требовалось почистить рану или перебинтовать. Тайлер на ее попытки понравиться только посмеивался, причем больше над плохо скрываемой ревностью Лиззи, чем над самой Сьюзи. А это еще сильнее бесило целительницу.

– Мистер Марино спит, – сообщила она.

Придраться, что время для посещения еще не пришло, больше не могла, с того дня, как Тайлер попал в больницу, журналистка всегда приходила в приемные часы.

– Уверена, ради меня он проснется. – Лиззи взялась за ручку двери.

– Вам не стыдно? Вцепились в него как клещ! – бросила девица ей в спину. – Вы же просто играете с его чувствами! Вы аристократка, для вас Тайлер – мимолетное увлечение! Оставьте его в покое.

– Наши отношения посторонних не касаются, – резко ответила Лиззи и зашла в палату.

Еще нравоучений от едва знакомой сестры милосердия ей не хватало! А то мало брата с его нотациями! Она достаточно взрослая, чтобы самой решать, к кому приходить и с кем встречаться!

Тайлер не спал – сидел на койке и самым бессовестным образом подслушивал. Раньше девушка смутилась бы, но сейчас уже привыкла к его шуточкам и научилась сохранять каменное лицо.

– И какие у нас отношения? – поинтересовался он с нахальным видом.

– Самые что ни на есть высокие. – Лиззи бросила гадальцу принесенное яблоко. – Роуз сказала, у нас родственная магия. Считай, мы почти родственные души.

– Родственные души – звучит лучше, чем посторонние люди, – не слишком вдохновившись ответом, буркнул Марино и протянул руку: – Иди сюда.

– Твоей кузины все равно здесь нет, – больше для вида попробовала отказаться Лиззи, но подошла, и Тайлер тотчас притянул ее еще ближе.

– Но может появиться в любую минуту. – Он переплел их пальцы, поглядывая с веселой улыбкой.

От мужчины пахло свежим мылом, волнистые пряди были влажными. На гладко выбритом подбородке виднелась капелька крови: несмотря на предложение Сьюзи помочь с бритьем, рамол справлялся сам, хотя частенько резался. Лиззи стерла каплю свободной рукой.

– Насчет отношений… – Тайлер поймал и вторую ее ладонь, поднес к своим губам, оставляя на пальцах невесомые поцелуи. – Может, обсудим другие варианты?

– Например? – голос девушки дрогнул.

– Например…

– А вот и я! – Невесомый призрак прошел сквозь дверь, прервав беседу.

Тайлер с сожалением отпустил одну руку, и Лиззи по-детски спрятала ее за спину.

– Ты не вовремя, – честно высказал кузине.

– Не успел признаться? Могу постоять за дверью, – усмехнулась рамолка, и он окинул ее недовольным взглядом.

– Жду не дождусь, когда ты очнешься и будешь вынуждена стучать, прежде чем войти, – произнес с чувством.

– Поверь, я бы с удовольствием. Быть призраком скучно.

Лиззи тоже надеялась на счастливый исход этой безумной истории. С той ночи, после их «тайного сборища», Роуз вводили антидот. В какой-то мере девушке повезло – ее не убили сразу, вместо яда давая редкое успокоительное для душевнобольных, тормозящее жизненно важные процессы в организме. В какой-то мере – потому что через пару месяцев подобного лечения рамолка умерла бы сама или навсегда превратилась в овощ.

Правда, ловить с поличным далекую от милосердия целительницу Габриэль не торопился. Он установил за ней слежку: лекарство имело неприятную особенность быстро выдыхаться, и вскоре Лорен должна была получить новую партию. Тогда ее и собирались схватить вместе с поставщиком. По словам Габриэля, использование столь редкого и дорогого лекарства косвенно подтверждало подозрения против мэра. А уж если поставщик расколется и назовет имя…

Роуз уселась в кресло для посетителей, чинно сложив руки.

– Ну что, мисс Уоллис, расскажешь, что в свете происходит?

Делиться новостями стало своеобразной традицией, позволяющей посмотреть на ситуацию с разных сторон. Иногда к разговору присоединялся Габриэль, олицетворяя весьма весомую сторону закона, и, даже не имея возможности нормально поговорить, они с Роуз умудрялись устраивать целые диспуты через Лиззи и Тайлера.

Сегодняшние новости были тревожными.

– Утром мистер Бастер написал заявление о пропаже жены. Габриэль сказал, на поиски отправили два отряда.

– Не найдут, – мрачно предрек Тайлер. – Раз написал заявление, значит, уверен, что она не появится.

– Или у него есть другой козел отпущения, – предположила Роуз.

Тайлер тоже приносил немало новостей «со свободы»: его агентурная сеть проверяла любовниц мэра. Пока жертв несчастных случаев больше не попадалось, хотя большинство девушек и разъехались кто куда.

– А я немного понаблюдала за Даниэлем. Думала, вдруг Лорен и ему что-то подливает, но нет, к нему почти никто не заходит. Боюсь, он действительно тронулся умом, – поведала Роуз. На художника они возлагали большие надежды: вдруг, очнувшись, он вспомнит и узнает напавшего? Но Поул замкнулся в себе. – Он ни с кем не разговаривает, почти не ест и только рисует.

– Не хочу тебя огорчать, но он и до этого был не от мира сего, – хмыкнул Тайлер, припомнив работы художника.

– Но до этого он не рисовал все картины черными красками, – возразила Роуз.

Время за разговорами пролетало незаметно. Сегодня особенно сильно не хотелось уходить, и Лиззи тянула до последнего. Находила все новые и новые отговорки, чтобы задержаться: то яблоко почистить, то воды принести. Дотянула до того, что за ней зашла дежурная сестра. Убедить ее, что Лиззи на минутку заглянет в соседнюю палату и